Гарри Поттер и Дары Смерти

Казалось, Рон и Гермиона давным-давно остались где-то далеко, в другой стране. И хорошо: не надо ни прощаний, ни объяснений. Он не возьмет друзей с собой в последнее путешествие, и незачем тратить драгоценное время на их попытки остановить его. Гарри взглянул на потертые золотые часы, которые получил на семнадцатилетие. Из часа, отведенного Вольдемортом, прошло почти тридцать минут.

Гарри встал. Сердце испуганной птицей колотилось о ребра. Видно, понимает, как мало времени осталось, и хочет втиснуть в него удары за всю жизнь. Притворяя за собой дверь кабинета, Гарри даже не оглянулся.

Замок был пуст. Шагая по коридорам, Гарри чувствовал себя привидением, словно уже умер. Люди на портретах отсутствовали; «Хогварц» погрузился в тягостное безмолвие. Все живое сосредоточилось в Большом зале, полном смерти и скорби.

Гарри натянул плащ-невидимку, спустился по этажам, по мраморной лестнице сошел в вестибюль. Возможно, крошечной частью сознания он надеялся, что его почувствуют, заметят, остановят, но плащ, как всегда, выполнял свою работу образцово, и Гарри беспрепятственно достиг парадного входа.

И там в него чуть не врезался Невилл. Он в паре с кем-то еще вносил со двора тело. Гарри посмотрел – и его точно ударили под дых: Колин Криви. Несовершеннолетний, он все-таки исхитрился пробраться назад в замок, как Малфой, Краббе и Гойл. Мертвый Колин казался совсем крошечным.

– Знаешь, Невилл, я сам справлюсь, – сказал Оливер Древ, перекинул тело Колина через плечо и понес в Большой зал.

Невилл на мгновение прислонился к дверному косяку и отер лоб. Он смотрелся древним стариком. Затем он снова вышел на улицу, во тьму, за другими телами.

Гарри оглянулся на двери в Большой зал. Там все суетились, старались подбодрить друг друга, пили воду, стояли на коленях возле погибших, но Гарри не видел тех, кого любил. Он готов был отдать все, что ему еще осталось, лишь бы в последний раз посмотреть на Гермиону, Рона, Джинни, всех Уизли, Луну – но хватит ли тогда сил оторвать взгляд? Лучше уж так.

Гарри спустился с крыльца в темноту. Было около четырех утра, стояла гробовая тишина; земли «Хогварца» будто задержали дыхание и замерли в ожидании: сможет ли Гарри сделать то, что должен?

Он направился к Невиллу, склонившемуся над чьим-то телом.

– Невилл!

– Гарри! Ну ты даешь! Меня чуть инфаркт не хватил!

Гарри снял плащ. Его осенило: надо ведь подстраховаться.

– Куда это ты один? – подозрительно спросил Невилл.

– Так надо, – сказал Гарри. – Есть дело. Слушай, Невилл…

– Гарри! – Невилл явно испугался. – Ты же не сдаваться пошел?

– Нет. – Лгалось легко. – Еще чего… Тут другое. Меня не будет какое-то время. Короче, знаешь змею Вольдеморта? У него огромная змея… Он зовет ее Нагини…

– Да, слышал… А что?

– Ее надо убить. Рон и Гермиона в курсе, но если они…

При одной мысли об этом от ужаса перехватило дыхание. Но Гарри взял себя в руки. Момент решающий, нужно действовать, как Думбльдор, хладнокровно и трезво, вовремя подставляя запасных игроков. Думбльдор умер, зная, что в тайну окаянтов посвящены трое. Теперь место Гарри займет Невилл, и в игре будут трое по-прежнему.

– На случай, если они… не сумеют… а тебе представится шанс…

– Убить змею?

– Убить змею, – подтвердил Гарри.

– Понял. А ты как, в норме?

– Да. Спасибо, Невилл.

Но тот схватил его за запястье, не пуская.

– Мы все будем бороться. Ты же это понимаешь?

– Да, я…

Ком встал в горле, и Гарри осекся. Невилл нисколько не удивился. Он потрепал Гарри по плечу, выпустил его руку и ушел искать погибших.

Гарри снова накинул плащ и двинулся дальше. Кто-то неподалеку склонился над чьей-то распластанной фигуркой. Гарри узнал Джинни.

Он замер. Джинни нагнулась к девочке, которая шепотом звала маму.

– Все хорошо, – говорила Джинни. – Все хорошо. Сейчас мы перенесем тебя в замок.

– Но я хочу домой, – шептала девочка. – Я больше не хочу сражаться!

– Я знаю. – Голос Джинни сорвался. – Все будет хорошо.

Холод пробежал по телу Гарри. Ему хотелось кричать – в пустоту, в черноту, – чтобы Джинни знала: он здесь. Чтобы знала, куда он идет. Чтобы его остановили, утащили обратно, отправили домой…

Но он и так дома. «Хогварц» – его первый настоящий дом, лучшего он не знал. Он, Вольдеморт, Злей – брошенные мальчишки – нашли здесь свой кров…

Джинни стояла на коленях возле раненой девочки и держала ее за руку. Огромным усилием воли Гарри заставил себя пройти мимо. Джинни, кажется, оглянулась. Неужели почувствовала? Но Гарри ни слова не сказал и не обернулся.

В темноте неясно вырисовывалась хижина Огрида. Только свет не горит, и не слышно приветственного лая Клыка, и собачьи когти не царапают дверь. Сколько они здесь бывали! Медный чайник на огне, и печенье с изюмом, и гигантские гусеницы, и большое бородатое лицо Огрида, и как Рона рвало слизняками, и как они с Гермионой спасали Норберта…

Он пошел дальше и на краю леса остановился.