Гарри Поттер и дары Смерти

У дальней границы двора одна за одной из ниоткуда появлялись яркие, красочные фигуры. Через пару минут процессия обрела очертания и начала продвигаться сквозь сад в сторону шатра. Шляпы волшебниц украшали экзотические цветы и порхавшие заколдованные птицы, а галстуки большинства волшебников сверкали драгоценными камнями; гомон радостных голосов становился всё громче и громче, заглушая жужжание пчёл, по мере приближения толпы к навесу.

— Здорово, кажется, я уже вижу парочку кузин-вейл, — сказал Джордж, вытягивая шею, чтобы лучше разглядеть. — Им же нужно будет разобраться в наших английских традициях, вот я им и помогу…

— Не так быстро, Ваше Зиятельство, — сказал Фред и рванул мимо кучки волшебниц средних лет, возглавлявших процессию. — Это… permettez-moi типа assister vous, — сказал он паре миленьких молодых француженок, на что те хихикнули и позволили ему сопроводить их внутрь. Джорджу пришлось остаться и помогать дамам среднего возраста, Рон взял на себя заботу о коллеге мистера Уизли по Министерству — пожилом Перкинсе, в то время как на долю Гарри выпала туговатая на ухо престарелая пара.

— Салют, — услышал он знакомый голос, вернувшись из-под шатра, и увидел Тонкс с Люпином во главе очереди. По такому случаю теперь она была блондинкой. — Артур сказал нам, что ты будешь единственным кудрявым здесь. Извини за прошлый вечер, — добавила она шёпотом, когда Гарри повёл их вдоль прохода. — Министерство сейчас совсем не расположено к оборотням, и мы решили, что наше присутствие не принесёт тебе ничего хорошего.

— Да ладно, я всё понял, — ответил Гарри, обращаясь скорее к Люпину, чем к Тонкс. Люпин поспешно улыбнулся ему, но как только они отвернулись, Гарри заметил, что лицо Люпина снова стало каким-то несчастным. Он не мог понять, в чём дело, но сейчас не было времени заострять на этом внимание. По соседству Хагрид стал причиной кое-каких разрушений. Он не совсем понял указания Фреда и уселся сам, но не на специально для него магически увеличенный и усиленный стул, который поставили в сторонке в заднем ряду, а на пять обычных стульев сразу, которые теперь представляли собой груду золотых щепок. Пока мистер Уизли восстанавливал сломанные стулья, а Хагрид громогласно извинялся перед любым, кто его слушал, Гарри поспешил назад к выходу, и наткнулся там на Рона, стоявшего лицом к лицу с самым экстравагантным волшебником. Немного косоглазый, с белыми до плеч волосами, похожими на сахарную вату, он был одет в колпак с кисточкой, болтавшейся перед самым его носом и мантию режущего глаз цвета яичного желтка. На шее, подвешенный к золотой цепочке, сверкал странный значок, похожий на треугольный глаз.

— Ксенофилий Лавгуд, — представился он, протягивая Гарри руку, — мы с дочерью живёт за холмом, поэтому со стороны Уизли было весьма мило — пригласить нас. Думаю, с моей дочкой Луной ты знаком? — добавил он, обращаясь к Рону.

— Да, — ответил Рон. — А разве она не с вами?

— Она задержалась в этом очаровательном садике, чтобы поздороваться с гномами, этими славными паразитами! Сколь немногие волшебники осознают, как многому мы можем научиться от мудрых маленьких гномов, или, как стоило бы их правильно называть, гернумблий садовых.

— А наши знают столько замечательных ругательств, — заметил Рон, — но боюсь, что это Фред с Джорджем их этому научили.

Он повёл группу волшебников в шатёр, и тут подбежала Луна.

— Привет, Гарри! — поздоровалась она.

— Э… меня зовут Барни, — ответил Гарри в замешательстве.

— О, имя ты тоже поменял? — весело спросила она.

— Как ты узнала?..

— По твоему выражению лица, — ответила она.

Как и её отец, Луна была одета в ярко-жёлтую мантию, а волосы её были украшены огромным подсолнухом. Если не принимать во внимание всю эту излишнюю яркость, то общее впечатление было вполне приятным. Во всяком случае, в этот раз у неё не болтались редиски в ушах.

Ксенофилий, увлечённый беседой с каким-то своим знакомым, пропустил разговор Луны и Гарри. Распрощавшись со своим собеседником, он повернулся к дочери, которая тут же подняла палец и сказала:

— Пап, смотри, один гном меня даже укусил!

— Замечательно! Слюна гномов чрезвычайно полезна! — мистер Лавгуд схватил вытянутый палец Луны и начал изучать кровоточащие места укусов. — Луна, любовь моя, если сегодня ты вдруг почувствуешь прилив способностей — вдруг захочется спеть оперу или говорить по-русалочьи — не подавляй их! Может, случилось так, что гернумблии одарили тебя!

Рон прошёл мимо них в противоположном направлении, издав громкий смешок.

— Рон может смеяться сколько угодно, — невозмутимо отозвалась Луна, когда Гарри повёл их с Ксенофилием к их местам, — но мой отец провёл серьёзное исследование магии гернумблий.

— Правда? — Гарри уже давно решил не оспаривать странные взгляды Луны и её отца. — Ты не хочешь что-нибудь приложить к укусу?