Гарпагониада

Пьяница любил рассказы о пьяницах. Медом не корми Анфертьева, а дай ему послушать рассказ о пьянице. Как известно, пороки, также как и добродетели, соединяют людей в корпорации. Такое негласное сообщество пьяниц существует в каждом городе. Верхним чутьем они узнают друг друга. Многие из них сидели в сумасшедшем доме и юмористически относились к себе - они понимают, что для них не существует ни любви, ни будущего. Они вспоминают о белой горячке, как о приятном состоянии духа, а о сумасшедшем доме, как о необыкновенно занимательном, полном неожиданных аттракционов цирке. Только сильная встряска могла взволновать их. Сидя на бережку опухшие, они слушали рассказ только что вернувшегося парня.

Анфертьев подошел и подсел к ним.

Опухший человек, неплохо одетый рассказывал. Время от времени берег оглашался хохотом.

- Так вот, - рассказывал человек, - в какую я кунсткамеру попал. Для каждого отделения там отдельный сад: для сумасшедших один, для нервных другой, для белогорячечных третий. При мне производился ремонт перегородок. Санитар возьми и отлучись на минутку.

Вот увидите, я сейчас вас рассмешу, сказал один сумасшедший.

Плотник перегородку чинил.

Подмигнул нам сумасшедший, поднял топор и отрубил плотнику голову.

Взял голову и спрятал в кусты.

Нам говорит:

А ну-ка, пусть он теперь свою голову поищет!

- Ну ты, врал, врал, да и заврался, - перебил его другой парень. - Совсем это не при тебе было. Это уже когда я был в сумасшедшем доме рассказывали, может быть, этот случай при царе Горохе произошел.

- Не хочешь - не слушай, а врать не мешай, - вставил свое слово старичок. Вот хотите, про графа Пушкина случай вам расскажу. Был граф Пушкин - известный остряк. Любил он людей пугать. Напьется и обязательно идет людей пугать. Раз напился, пробрался в покойницкую, вынул из гробов замерзлых покойников, как мог усадил вокруг стола, каждому дал в руки по карте, мол, покойники воскресли и в карты играют. Устал что ли, лег в один из пустых гробов и уснул. Утром явились священники с причтом и народ. Видят - покойники в карты играют. И вдруг слышат. Кукареку!

- Глядят - всем известный Пушкин из гроба вылезает.

- Что же дальше.

- Известно что.

Пушкина арестовали и отправили в психиатрическую больницу. Слушал, слушал Анфертьев, от огорчения плюнул и пошел. Пьяницы, иронически посмотрев ему вслед, продолжали пить и закусывать. Подошел милиционер и стал гнать их.

- Сейчас уйдем, - сказали они философски. Встали и пошли. Анфертьев пошел к магазину Центроспирта.

Проходя мимо аптеки, он с удивлением заметил, что пальто на нем не его, а чужое.

Он махнул рукой.

- Все равно ненадолго... И пошел дальше.

* * *

Анфертьев пошел по адресу.

- Эк... - подумал Анфертьев.

Поднялся по мраморной лестнице и позвонил.

- Извините, - сказал он открывшей дверь бледной старухе, нельзя ли инженера видеть?

- Пройдите в его комнату, - ответила старуха, - вот прямо, потом направо, потом налево вторая дверь.

Анфертьев пошел по коридору и постучал в украшенную сирено-образной ручкой дубовую дверь. Комната с венецианского стекла окном, выходящим во двор, была тускло освещена. Спиной к двери, у письменного стола сидел лысый человек и работал. Поминутно он брал конфектные бумажки и раскладывал по ящичкам.

Тетрадка с картинками, отклеенными от спичечных коробков, лежала в стороне.

Над ней сидел другой лысый человек.

- Извините, я только на минуту, - остановившись в дверях, сказал Анфертьев дрогнувшим голосом. - Я слышал, вы собираете конфектные бумажки. Человек, сидевший спиной к дверям вздрогнул и поднялся.

- Здесь кто-то есть, - сказал он другому пожилому человеку.

- Да, сюда, кто-то вошел, - ответил тот и тоже встал.

- Извините, я слышал, вы собираете конфектные бумажки, - повторил Анфертьев и выступил из темноты. - Я Анфертьев.

- Очень приятно, Торопуло. А вот мой друг, Пуншевич. Чем могу служить?

- У меня есть большая коллекция конфектных бумажек, - прошептал Анфертьев.

Глаза Анфертьева, обежав комнату, остановились на письменном столе. Анфертьев заметил бюсты Пушкина, Гоголя и массу книг, мерцающих, как огоньки и какие-то темные картины. Ему показалось, что в комнате масса драгоценных вещей, что она наполнена спокойствием и солидностью.

- Присаживайтесь, - сказал Торопуло, - должно быть вы хотите вступить в наше общество?

- В какое общество? - спросил Анфертьев.

- В общество собирания и изучения мелочей. Ведь вам все известно?

- Не совсем так, - ответил Анфертьев, - я человек бедный, мне некогда собирать и изучать. Я продаю. Я хотел бы вам продать то, что вам, мне кажется, нужно. Мне показалось, что я вам могу быть полезен.

- Я не совсем понимаю, - сказал Торопуло.