Гароэ

– Ты тоже пережил тяжелый момент, когда тебя чуть не повесили, а я что-то не заметил у тебя ни малейших признаков ярости, – напомнил ему лейтенант. – По-моему, ты и бровью не повел.

Старый Тенаро протянул свою костлявую руку, ласково положил ее на колено собеседнику и широко улыбнулся.

– Глупо волноваться перед визитом, которого я жду уже давно… – сказал он. – И если хочешь, открою тебе секрет: в моем возрасте мгновенная смерть предпочтительнее страданий, вызванных бесконечными недомоганиями тела, которое ведет себя просто предательски. Если бы табурет выбили у меня из-под ног, мне не пришлось бы долго взбираться на гору по пути домой.

– Но ведь в таком случае твое тело не смогли бы забальзамировать.

– Еще одной заботой было бы меньше! – тут же прозвучал ответ, не без мрачного юмора. – Мое тело в любом случае неизбежно окажется на дне пещеры, зато мою душу ждут не дождутся в каком-то неизвестном замечательном месте.

Лейтенант Баэса, окончательно сбитый с толку, наклонился вперед с явным намерением увидеть вблизи реакцию собеседника и сказал:

– Этот ответ не очень-то вяжется с вашими верованиями.

– Они существуют для того, чтобы в них верить или не верить, сын мой, – с обескураживающей непринужденностью заметил старик в том же юмористическом тоне. – Приходится признать, что человек в них нуждается, но он точно так же волен от них отказаться.

– Честно говоря, ты меня всегда поражаешь… – признался его собеседник. – А что будет дальше?

Старик взглянул на него с улыбкой.

– Если ты этого не знаешь, кому это может быть ведомо? – спросил он. – Ты же теперь новый губернатор острова.

– Меня никто не назначал.

– Любопытно! – В тоне собеседника все явственнее звучала насмешка. – Вы, «цивилизованные», любите разводить церемонии: вам непременно подавай подписанную бумагу, которая бы засвидетельствовала, что вы поступили правильно. Разве голоса совести недостаточно?

– В настоящий момент он молчит, не отвечает даже на самые простые вопросы.

* * *

– Значит, вот так ты себя чувствовал?

– Я себя никак не чувствовал. У тебя никогда не было ощущения, что вот ты свидетель событий, ты принимаешь в них участие, но в действительности это не ты, а кто-то другой? – Антекерец не дождался ответа: собеседник был занят тем, что подбирал кусочком хлеба последние капли соуса замечательного кушанья, проглоченного им в мгновение ока. – Это как если бы в одном теле пребывали два совершенно разных человека, и неожиданно один из них решил остаться в стороне от происходящего: пусть, мол, другой тащит на себе груз вины, – а тот, другой, сбился с пути.

– Но, по-моему, ты владел ситуацией… – заметил монсеньор Касорла.

– Наоборот, ситуация владела мной, а это, дорогой друг, не одно и то же. Я сидел там в окружении спящих, которые храпели и при этом пускали газы из кишечника, и спрашивал себя, куда черти унесли капитана и что будет утром, когда первый луч солнца осветит эту дикую сцену. Еще немного цыпленка?

– Пожалуйста!

– Да сохранит Господь тебе аппетит!

– На свете не так уж много Файн. Продолжай!

– Глядя на то, как ты лопаешь?

– Насколько мне известно, я еще не засунул в ухо ножку цыпленка. Или ты думаешь, что я неспособен есть и слушать одновременно?

– Ладно! На чем я остановился? – Генерал отодвинул от себя тарелку, словно со своей стороны не чувствовал себя способным одновременно есть и говорить. – Ах, да! Я надеялся, что старик, умудренный жизненным опытом, каким-то образом поможет мне справиться со свалившимися на меня проблемами, однако вопреки всякой логике не он, а простоватый Амансио вывел меня из тупика неожиданным вопросом. «Какие деревья вы предпочитаете, мой лейтенант? – ни с того ни с сего поинтересовался он. – Здесь есть сосны, липы, можжевельник, груши, яблони и всякие другие… черт их знает, что за деревья». – Хозяин дома, раскрыв ладонь, протянул руку в сторону сотрапезника, словно желая этим подчеркнуть, что в жизни не слышал ничего более нелепого. – Представляешь? – добавил он. – В самый напряженный момент является эдакая голова садовая и спрашивает человека, который в древесине ни бум-бум, из каких деревьев он собирается строить корабль, тогда как тот понятия не имеет, как это делается.

– И что же ты ему ответил?

– Тех, что лучше держатся на плаву…

– Звучит логично!

– Логично? – возмутился тот. – Это прозвучало так смешно, что Бруно Сёднигусто захохотал, начал хлопать себя по бокам, беспрестанно повторяя: «Тех, что лучше держатся на плаву… держатся на плаву! Хорошо сказано, мой лейтенант». А этот черт Сёднигусто смеялся так заразительно, что тут и галисиец, а за ним я и даже старик Тенаро, которому, казалось, было не понять причины подобного веселья, мы все залились смехом, будто и впрямь сошли с ума. Да прибавь сюда такое необъяснимое явление: поминутно кто-нибудь из спящих со звуком, напоминавшим раскат грома, пускал кишечные газы.

– Немного уважения, я же ем… – запротестовал прелат.