В воскресенье утром волонтеры в полном составе высыпали на вертолетную площадку и принялись ее драить. Блондиночки в нескромных джинсах, бородатые дяди в очках, мордастые охранники и сама предводительница — все с одинаковыми вьетнамскими вениками прошлись тесной цепью вдоль и поперек поля, выщипывая траву и сметая сор в мешки. Гранцов наблюдал за ними через вентиляционную решетку бункера, поражаясь энтузиазму и слаженности.
Ровно в девять ноль-ноль в небе над базой показался военный МИ-8, и Вадим растолкал Поддубнова с Керимычем — зрелище обещало быть занятным.
Из вертолета выгрузилась довольно пестрая публика. Если это и были больные СПИДом, то явно не на последней стадии. Своим охотничьим глазом Гранцов насчитал семь женщин и пятерых мужчин — остальные прилетевшие были в зеленых бесполых комбинезонах.
Охранники выстроились в две длинные шеренги, и больных повели сквозь строй. Они шли, оглядываясь, с одинаковыми пакетами в руках. Одна из женщин вдруг остановилась, швырнула пакет в охранника и закричала. Даже в бункере было слышно, как она визжит: «Волки позорные! Волки позорные! Волки позорные!». Двое в комбинезонах взяли ее под руки и повели отдельно.
Так, под конвоем, больных довели до гостиницы и усадили на траву. Персонал тоже расселся между ними. Охранники остались стоять в стороне, а посреди этой сидящей компании ходила предводительница и что-то говорила, энергично похлопывая себя по бедру свернутой в трубку газетой.
Она вдруг остановилась, и волонтеры захлопали. Один из них встал и начал что-то рассказывать. Ему тоже похлопали. Встал другой и тоже сорвал аплодисменты.
— Так, все ясно, — сказал Поддубнов. — Мозги промывают. Вот увидите, сейчас все повыступают, а потом заставят новеньких про себя рассказывать.
— В смысле, «мы все болели СПИДом, но возродились в институте», что ли? — спросил Керимов.
— Ты когда-нибудь видел больных СПИДом? — спросил Гранцов. — Лично мне не приходилось. Но не ожидал, что они так прилично одеваются. Институтские рядом с ними вообще бомжи. И где они берут такую рвань.
— Ты и это разглядел? А, по-моему, и те и другие шантрапа шантрапой, — сказал Поддубнов. — Только институтские физически покрепче. А эти — скелеты. Кожа да кости.
— Они смертники, — сказал Гранцов. — От этого нельзя вылечить. Можно лечить, лечить до самой смерти. И тянуть деньги, пока они есть.
— Слушай, откуда у таких деньги? Они же все ненормальные, — сказал Керимов. — Один вертолет сколько стоит. Что, на электричке нельзя было приехать?
— Есть всякие фонды, — сказал Гранцов. — Есть государственные всякие программы. Под это дело можно неплохо наворовать. Наверно, там действительно большие деньги крутятся, если из-за них людей убивают. Это я про нас.
— Ты думаешь, это они? Что-то не верится, — сказал Поддубнов. — Обычные сектанты, видел я таких. Ага, похоже, политинформация закончилась.
Волонтеры и больные поднялись с травы и взялись за руки. Получилось что-то вроде хоровода всмятку. Они раскачивались, то поднимая сцепленные руки к небу, то опуская их и низко кланяясь. Потом все снова опустились на траву и как-то непонятно закопошились. А когда встали, Керимов зажмурился, затряс головой и громко стукнулся лбом об решетку.
— Так они еще и нудисты, — сказал Гранцов. — Ну, тогда понятно, почему нас выкуривают.
Держась за руки, голые женщины и мужчины пошли к озеру. Зашли в воду по колено и повторили упражнение с наклонами. А потом развернулись и побежали к бане.
— Господи, да как же они туда все поместятся, ведь переломают все, — заволновался Поддубнов.
— Борис Макарыч, не горюй, все оплачено, — сказал Гранцов. — Смотри, в баню только мужиков запустили, а девочек в сауну. Ага, вижу главную.
— Врешь, — сказал Керимов. — Вот теперь ты точно врешь. Как, э, ты ее узнал, ну скажи, как?
— По газетке, — сказал Гранцов. — У нее газетка в руке, как у гаишника палка.
— Раньше была, а сейчас? — не отставал Доктор.
— А сейчас не в руке.
Предводительница зашла в сауну последней, захлопнув за собой дверь. И охранники, которые до сих пор стояли как вкопанные, принялись собирать разбросанную одежду в черные мешки.
— Концерт окончен, — объявил Гранцов. — Кажется, самое время выползать наружу.
Это оказалось легче сказать, чем сделать. Покрутив запирающий маховик на стальной двери бункера, Гранцов почувствовал, что дверь чем-то подперта снаружи. Он усмехнулся — «схема номер два», провозглашенная предводительницей, неуклонно воплощалась в жизнь. Бункер имел несколько запасных выходов, причем в самых неожиданных местах, но Гранцову не хотелось это демонстрировать раньше времени. Поэтому он просто потянул рычаг аварийной очистки выхода. Дверь лязгнула, задрожала и двинулась вперед вместе с коробкой и прилегающими стенами. Он снова нажал на рычаг, и дверь с лязгом и скрежетом вернулась на место.
После этой процедуры дверь открылась легко, и Гранцов вышел, небрежно позевывая. Перед бункером стоял внедорожник «паджеро». Он верещал сигнализацией и моргал всеми огнями, и ему на помощь уже бежали охранники с дубинками.