Гарнизон

Она передернула худыми острыми плечами под свободной синей рубашкой.

— Хаук как‑то обмолвился, что хуже Фрументы только Сеферис Секундус. А он знает, о чем говорит.

Уве почесал затылок. Название "Сеферис Секундус" ничего ему не говорило. Но судя по услышанному, место и в самом деле было преотвратным. Если уже Ахерон показался уроженке сказочной Фрументы куда более приятным местом… Интересно, как комиссар побывал на планете — житнице? Наверное, транзитом, по пути к Ахерону.

Холанн вспомнил последние слова девушки и отметил, как изменился ее голос. Что‑то здесь было не так. Словно Туэрка говорила о чем‑то очень личном… или пересказывала что‑то личное, услышанное от Тамаса. Быть может, это как‑то связано со странным черным пятном в биографии комиссара?

Он взглянул на девушку. Видимо Туэрка думала о том же, и поэтому Холанн прочитал в ее больших светящихся глазах отчетливый ответ.

"Не спрашивай — и не услышишь неправды… или грубости".

Взаимная психотерапия. Так, кажется, она сказала. Медик Александров — человек, лишенный дома. Комиссар Тамас — человек войны. Туэрка Льявэ — иммигрантка с планеты, которая, судя по ее словам, оказалась отнюдь не сказкой. а скорее наоборот. Интересно, какие демоны в прошлом священника Фация? Воистину, Волт и в самом деле прибежище странных людей.

Кружка в руках Холанна наконец показала дно, и тут в голову счетовода пришла новая мысль. Полоснула, как узким, бритвенно острым жалом.

А может быть это не гарнизон такой? Может быть все дело наоборот — в самом Уве Холанне? Холанн снова припомнил свою не сказать, чтобы короткую жизнь, перебрал ее основные события и вехи, как бусины четок на незримой нити. Ранняя смерть родителей, приют, школа. Затем самое важное событие для каждого танбрандца — Большая Распределительная Машина. И вот на заветной карточке прокол напротив "администрирование низ./ср. разряда; учет и бухгалтерия". А затем долгие годы однообразной службы. Иногда знакомства с женщинами, очень редкие. Обида на их невнимание и пренебрежение — тяжелая, медленно проходящая горечь. И снова работа.

Быть может, как раз люди, что собрались на Базе — совершенно нормальны? Именно у них — настоящая жизнь? Но кто тогда он, Уве Холанн… И что можно сказать о нем?

От этих мыслей Холанну показалось, что и без того больная голова сейчас закипит. Он стиснул пустую кружку и закрыл глаза, стараясь выгнать непрошенные сомнения. Впрочем, безуспешно.

И тут что‑то запиликало.

— Туэрка, ты дома? — скрипнул откуда‑то из‑под потолка голос комиссара.

— Да, — живо откликнулась механесса. — Прости, я сняла вокс. Не хотела мешать.

— Бери инструменты, — приказал невидимый динамик внутренней связи. — И беги к вокс — вышке.

— Что случилось?

Туэрка поднялась, поставила кружку прямо на чистый подметенный пол. Рукава на поясе развязались словно сами собой.

— То ли у нас что‑то с приемником или антенной, то ли…

Динамик передал тяжелый вздох комиссара. Вздох человека, который уже дошел до предела выносливости, но точно знает, что отдыха не предвидится.

— … то ли Танбранд только что прекратил вещание во всех диапазонах.

— Это невозможно, — Туэрка растерянно застыла — левая рука наполовину в рукаве, правая повисла в воздухе. — Там тысячи передатчиков… если только центральная ретрансляционная антенна… Но коротковолновые…

— Гайка, — жестко сказал Тамас. — Вещания нет. Вообще нет. Телеметрии — и той нет. Проверь антенну.

— Есть проверить антенну и приемники, — ответила Туэрка, совершенно не глядя собирая инструменты и складывая их в сумку, причем на секунду Холанну показалось, что железяки сами прыгают девушке в руки, — Сейчас.

Уве криво улыбнулся. За один день он увидел, пережил и переосмыслил больше, чем за всю взрослую жизнь.

— Комендант с тобой? — поинтересовался динамик.

— Да.

— Хватай его и тащи к плацу, там ткнешь, как пройти к воротам. Тем, что отвели под карантин. У нас здесь гости. И главный говорит, что знает нашего коменданта.

Глава 18

— Арбитр, что делать?..

Голос молодого энфорсера тверд и преисполнен осознания силы. Но только не для Владимира Сименсена.

— Арбитр, толпа идет по девятому проспекту, они хотят вырваться из города.

Боргар не стар, но умен и опытен. Он знает, чувствует всем естеством, когда за броней внешнего спокойствия бьется огонек потаенного страха. Страх в голосе энфорсера — едва заметный, почти побежденный. Страх в душе его.

— Командир, неизвестные штурмуют вещательный центр. Они просто разрывают полицейских на части. Это не люди… или не совсем люди.

Боргар знает, очень хорошо знает, что такое страх, что такое ужас. Слишком хорошо знает.

— Арбитр, в пятом секторе перестрелка. Несколько человек в форме полиции, на обеих сторонах.

— Пожар! — энфорсер даже не пытается скрыть панику, — Пожар в генераторном блоке шесть — одиннадцать! Толпа не подпускает пожарную команду!

Те полицейские участки, которые не взывают о помощи, молчат.

— Командир, толпа приближается… Что нам делать?

Боргар знает, что такое страх. И знает, что такое суровые решения.

Он помнит…