Гаремы. Все зло от баб?

Вот оно что, ну, значит, постараюсь его наказать. Хан взял дубину, и неповоротливо пошел на арену, я внимательно следил за ним, он реально играл дурака, как делал я на арене у эльфов, поэтому я решил быть предельно осторожным и выбить этого противника с первого раза. Мы встали друг против друга, Хан взял дубинку в обе руки, все также стараясь изо всех сил валять дурака. Я внимательно следил за ходом дубины, подозревая, что он владеет ей на много лучше, чем, сейчас пытается показать, и поэтому я тоже решил схитрить, сделав два шага навстречу Хану, поднимая мечи, как будто повелся на его уловку. И я не ошибся, Хан ловко перехватил дубину другой рукой, и, как пулей, выстрелил ею в мою голову, я парировал удар правой рукой, и, развернувшись спиной, со всей силой ударил мечом в левой руке по затылку. Я старался не бить острием, но деревяшка скользнула в моей руке, и удар пришелся прямо в основание черепа и очень хлесткий. Хан упал лицом в песок, и тело начала бить мелкая судорога, которая прошла через пару секунд. Хилт подошел к поверженному сопернику и пощупал шею:

– Готов!

– Что значит «готов»?!

– Мертв! Молодец, Алексей, избавил город от неприятного персонажа, а я уж думал, как бы тебя об этом попросить незаметно.

Готов? Я его убил? В душе что-то щелкнуло, неприятное чувство залило область солнечного сплетения. Чувство страха, смешанное с омерзением и еще каким-то чувством. Я не мог разобраться, что я чувствую, убив человека. Так-то я был готов, что рано или поздно в этом мире на таких вот схватках это мне предстоит еще испытать. Но что вот так, в тренировке на «Грушах» я так запросто убью человека, да еще и получу за это благодарность от сотника, это было новое и неприятное чувство для меня. Я растеряно смотрел на мертвое тело, которое перестало подавать признаки жизни, превратившись в обычный кусок гниющего мяса, и не понимал, как же такое могло произойти? Я утешал и оправдывал себя, что этот Хан не был таким простым, и его удар дубиной, нацеленный мне в лицо, в общем-то, в лучшем случае оставил бы меня инвалидом, а в худшем – точно также бы отправил меня на песок арены с минимальными шансами на выживание. Но, несмотря на это, я чувствовал себя как-то не очень.

Глава 4. Хан

Дни проходили однообразно: утром – завтрак, тренировка, обед, тренировка, ужин, свободное время. Я оттачивал навыки, а в свободное время гулял по городу и смотрел, что тут и как. За три дня до турнира город начал преображаться, появились украшения и улицы стали чище. Город ждал праздника, и тот шел в него. Лица мужчин светились предвкушением и ожиданием. Также я узнал, что в город приехала команда из мелкого поселения Ятарту, это было хорошо и означало, что мы не будем сражаться между собой, а будем биться с ними, по крайней мере, в первых схватках. Эта новость существенно снизила напряжение в казарме в последние дни. Все-таки, мы успели хорошо сдружиться, и сражаться друг с другом по жребию на боевых мечах было бы делом неприятным.

Я еще раз встречался с Мазуром, который прибыл к нам еще на одну тренировку и опять встал в паре со мной. Когда я увидел Мазура, я испугался, что все мое лечение пошло насмарку, выглядел он ужасно: хромал на обе ноги и был каким-то пепельно-серым. Когда мы встретились на арене, я понял, что «играть дурака» – это не мое изобретение. Взглянув в глаза Мазуру, я понял, что он полон сил и энергии, но тщательно это скрывает. Лицо его было аккуратно вымазано чем-то серым, так что с трех шагов действительно казалось, что он при смерти. Когда мы встали друг напротив друга, Мазур полушёпотом сказал:

– Алексей, мы не будем с тобой пока афишировать мое выздоровление, потому выбей сейчас меч из моей руки, и я удалюсь с арены. Так нужно, вечером приходи ко мне, поговорим.

Я сделал то, о чем просил меня Мазур, и наблюдал великолепную актерскую игру, как Мазур после того, как я выбил меч у него из руки, поднял руки в знак поражения, взял меч и, навалившись всем телом на Сафия, ушел прочь с арены. Я видел счастливое лицо Липина, который видимо только и ждал турнира, чтобы получить право бросить вызов Мазуру, и именно поэтому тот не показывал, что он выздоровел. Все-таки схватка, с Липином – это ведь не простая задача, поэтому Мазур «валял дурака», чтобы внушить противнику иллюзию легкой победы. В общем-то, данная военная хитрость была повсюду, никто не хотел открывать своих козырей перед противником до настоящего боя, каждый старался найти тот самый финт, который он применит в последний момент и который позволит выстоять или хотя бы выжить на арене, когда там в ход пойдет настоящее боевое оружие, а не деревяшки. В общем-то, я тоже не открывал своего боевого потенциала даже перед своей командой и ни разу еще не дрался ни с кем в спарринге в полную силу, ну, разве что, сделал исключение против Хана, после сражения с которым я сразу увидел в глазах Хилта, нашего сотника, хитрый прищур и оценивающий взгляд.