Гардемарин в юбке

– Ну, что же вы стоите? Кто папаша-то? Забирайте сыновей!

Трое мужчин шагнули ей навстречу и как по команде, хором сказали:

– Я! Я! Я!

Нянечка оторопело сделала шаг назад и прижала к себе малышей.

– Шведская семья, что ли? Уж больно много вас, папаш-то. – Она вопросительно посмотрела на Юлю, которая засмеялась и успокоила:

– Нет, не шведская, это мои друзья, а муж в больнице лежит, не может приехать.

– Ну так бы и сказали, а то разъякались. Забирайте тогда!

Мужчины подскочили к Юле и вручили ей одновременно три огромных букета. Одного мальчика взял Роман, а второго чуть ли не силой схватил Виктор, когда увидел, что Сергей тоже протягивает руки к кулечку.

– У тебя своих двое, хватит с тебя, – проворчал Виктор и приподнял с личика кружевную накидку. – Ой, Юлька, один на тебя похож, такой же курносый! – восхищенно проговорил мужчина. – А второй такой же?

– Они хоть и вместе родились, но совершенно разные. Мне, во всяком случае, так кажется. У них даже характеры разные, один спокойный, а второй капризуля, – засмеялась Юля.

Всей компанией расселись в двух машинах, предварительно сделав на пороге роддома несколько памятных снимков. Дома ждал праздничный стол, вокруг которого суетились мать Юлии и свекровь Светланы. Краснов-младший по мере своих сил мешал им, гоняясь по кухне за Дуськой. Как только компания показалась на пороге дома, женщины все бросили и тут же занялись малышами. Юле пора было их кормить, и Вероника, умоляюще посмотрев на подругу, попросила разрешения побыть с ней в комнате и подержать второго малыша, пока та будет кормить первого.

– Ладно, смотри, – разрешила Юля. – Только, пожалуйста, не охай и не ахай. Я в роддоме, когда лежала, мне там одна женщина, она уже третьего родила, сказала, что малышей до сорока дней по возможности вообще никому не надо показывать, а то сглазить могут.

– Я не сглажу, у меня глаза зеленые, – моментально нашлась Вероника и начала бережно распеленывать одного из мальчиков. – Ой, какой маленький, ручки с ножками как карандашики!

– Это у тебя карандашики, а у него нормальные конечности, – недовольно возразила мамаша.

– Да не ворчи, это же я так, любя, – успокоила мамочку Ника. – Как называть-то будешь, придумала уже?

– Одного Вадимом, а второго Александром.

– Может, не надо Александром? Говорят, плохая примета называть в честь умерших, тем более так нехорошо умерших.

– Тогда не знаю, я уж всю голову сломала. Хотела Андреем, в честь своего отца, или Алексеем, в честь отца Вадима, но ведь они тоже уже умерли.

– А давай назовем Никитой, хорошее имя, мне очень нравится.

– Что-то не помню я среди твоих знакомых, кто бы носил имя Никита, – хитро прищурилась Юлия, намекая на то, что, когда Света родила мальчика, Вероника тут же предложила назвать его Ромкой, потому что тогда только познакомилась со своим юристом и была влюблена в него без памяти.

– А у меня и нет таких знакомых, просто нравится имя, и все, что здесь удивительного? – пожала плечами Вероника.

– Тогда заметано, пусть второй будет Никитой. Мне тоже имя нравится, надеюсь, Вадим будет не против.

– Юль, я не хотела тебе говорить раньше времени, но сейчас, думаю, можно.

– Только не говори, пожалуйста, о плохом, у меня и так молока не хватает, – торопливо заговорила Юля и зажала оба уха руками.

– Успокойся, дурочка, все как раз наоборот. Вадим пришел в себя и сейчас семимильными шагами идет на поправку.

Юля уставилась на подругу широко открытыми глазами и прошептала:

– Опять прикалываешься?

– Дура, что ли? Кто же такими вещами шутит?

– Поклянись.

– Чтоб мне старой девой остаться, подруга, даю честное благородное, что сказала тебе сейчас чистейшую правду без малейшей примеси! – на одном дыхании выпалила Вероника.

Юлька села прямо на пол и опустила голову. Ника посмотрела на подругу испуганными глазами и спросила:

– Юленька, что с тобой, милая? Ведь все же хорошо!

– Ник, неужели все это позади? Неужели я все это пережила?

– Конечно, дурочка, в жизни так и бывает, то взлеты, то падения. Закончилась твоя черная полоса, теперь будет только светло и радостно. У меня, между прочим, тоже радость. Я вчера у врача была и могу сообщить тебе, подружка, что я беременна.

– Ой, Никуся, какая же ты умница! А Роман знает?

– Нет, я ему еще ничего не говорила и не хочу пока говорить.

– Это почему же?

– Потому. Скажу тогда, когда уже поздно будет на аборт идти. Вдруг он мне скажет, что не хочет ребенка и вообще не собирается разводиться со своей женой?

– Не скажет, – уверенно проговорила Юля.

– Откуда ты знаешь?

– Я не знаю, я так думаю.

– Индюк тоже думал, – проворчала Вероника. – Юль, я тебя очень прошу, ты пока никому не говори, даже Светке, у нее, сама знаешь, долго не держится, она обязательно Витьке разболтает. Ну а тот за мужскую солидарность руками и ногами, обязательно Ромке проговорится. Обещай мне, что не скажешь.

– Обещаю, что не скажу.

– Вот и хорошо, – успокоилась Вероника. – Скоро твой Демидов совсем поправится, выпишется, сразу домой тебя увезет, и заживешь ты, подружка, тихой семейной жизнью, в любви и радости.