Гарантирую жизнь

Тарасов спрятал талисман под рубашку, ощущая его необычное тепло. Впечатление было такое, будто он нагрелся на солнце.

– Пойду к нему.

Из подъезда вдали вышел Никифор, направился к джипу, но вдруг замедлил шаг, заметив инвалида у мусорного бака. Инвалид отвернулся. Никифор быстро зашагал к джипу и забрался в кабину.

– Влипли! – выдохнул он, выбирая то же выражение, что и Тарасов. – Это ЧК! Инвалида видел?

– Ну?

– Это сам полковник Гвоздецкий собственной персоной! Жаль, что я его пожалел на базе.

– Ты уверен? С чего бы это твою ЧК направили в Новгород наблюдать за домом родственницы Булавина?

– Не знаю, но факт остается фактом: это Кирилл Наумович Гвоздецкий, начальник ЧК. Он меня тоже узнал. Странно, что они медлят.

– Я тоже такого мнения.

Хмель и Тарасов обменялись взглядами.

– Дмитрий!

– Точно! Они, наверное, ждали его в квартире одного, и он сам к ним заявился!

– Пошли! – дернулся к дверце Никифор.

– Погоди, давай работать согласованно. Я возьму твоего Гвоздецкого, ты иди выручай Диму.

– Согласен. Ну, с-собаки, неужели они способны выстрелить в своего бывшего сотрудника? Мы же три банды вместе брали!.. – Никифор захватил «ерш» и вылез из кабины, скрылся в подъезде.

– Сядьте за руль, – хладнокровно сказал Тарасов, вылезая. – В случае чего попытаетесь скрыться.

– Стойте! – шепотом воскликнула Мария; глаза ее снова почернели. – Я поняла! Вы не зря удивились, что здесь Булавина ждет ЧК. «Чрезвычайка» не должна была знать о существовании Дмитрия, его знали только профи из ФАС.

– Хорошо, допустим. Что из этого следует?

– Наш главный противник в нынешние времена – НРИ, в руках лидеров которой есть «лунный свет». Понимаете?

– Пси-генератор?

– Система внушения виртуальной, несуществующей реальности.

Глеб зачарованно посмотрел в глаза женщины.

– Вы думаете…

– Они включили «лунный свет»! В Новгороде тоже есть храмы БЕСа, один из них вполне может использоваться в качестве усилителя поля.

– И он сейчас действует на нас!

– Внушая те страхи и опасения, которые мы предполагаем встретить.

– Дьявольщина! Как это можно проверить?

– Никак. Надо только ждать. Если на нас нападут…

Тарасов покачал головой.

– Тогда будет поздно что-либо предпринимать. Мы потеряем свободу маневра и, может быть, свободу вообще. Лучше перебдеть, как говорил киношный герой.

– Хорошо, действуйте, – согласилась Мария, пересаживаясь за руль. – Я буду ждать вас до последнего. Но прошу вас – не начинайте боя без основательных причин, не стреляйте во все, что движется.

– Панике не обучены, – скупо усмехнулся Тарасов, направляясь к инвалиду, присевшему на корточки у последнего мусорного бака с сигаретой в руке.

– Эй, дед, дай закурить.

Старик оглянулся, проворно сунул руку за пазуху, и Глеб, холодея, ожидая выстрела, нажал на спусковую кнопку «нокаута». Инвалид вздрогнул, обмяк, осел на колени, сигарета выпала у него из ослабевших пальцев, а из правой руки тяжело шлепнулся на землю длинноствольный пистолет «волк».

Что-то прошумело над головой.

Голубь?

Глеб поднял голову, но ничего и никого не увидел, хотя ясно слышал удаляющийся шум крыльев.

Что за чертовщина?!

Он с силой протер глаза кулаком, но добился лишь того, что предметы вокруг стали двоиться. А пистолет, выпавший из руки старика, и вовсе исчез.

Что же это творится?!

Кто-то окликнул его.

Тарасов напрягся, стряхивая налипшую на голову, невесть откуда взявшуюся паутину, и услышал тонкий голос Марии:

– Глеб Евдокимович, сюда!

Ничего не понимая, зашагал к джипу, пошатываясь, но с каждым шагом ему становилось легче и легче, и у машины совсем отпустило. Предметы перестали двоиться и плыть, земля под ногами успокоилась, невидимые птицы перестали летать над головой, исчезла «паутина».

– Что со мной?! – прошептал он.

– Излучение действует на сознание, заставляя вас видеть то, чего нет. Быстрее идите за Хмелем и Булавиным, они не имеют оберега и им труднее отстроиться от воздействия извне. Как бы они не натворили там дел…

Со звоном вылетело стекло на третьем этаже.

Тарасов вздернул голову, оценивая разлет осколков: в стекло явно стреляли. Тогда он побежал.

В подъезде разговаривали двое мужчин, очень похожих на Тихончука и Черкеса, но Глеб помнил слова ведуньи и стрелять в беседующих не стал, лишь крепче сжал в руке талисман.

Взбежал по лестнице на второй этаж, едва не сбив молодого человека (вылитый Роман!), извинился на бегу.

Третий этаж. Три двери. Где же тут квартира тетки Дмитрия? Если судить по разбившемуся окну, то здесь!

Рванул дверь на себя и едва успел уйти от выстрела, в прыжке ударил Никифора по руке.

– Не стреляй, свои!

– Япона мать! – изумился Хмель, сдерживая ответный удар. – Я думал – кто-то из моих бывших сослуживцев! Уходим отсюда, здесь только Славка-снайпер, я его уложил, да тетка Булавина, со страху упала в обморок.

Глеб молча кинулся в квартиру и увидел лежащего ничком на полу Дмитрия. Женщина средних лет сидела в халате в кресле с закрытыми глазами, но дышала. Это, очевидно, и была тетка Василиса.

– Чем ты его? – нагнулся к Дмитрию Тарасов.