Гаран вечный

Ник застыл в нерешительности. Кругом стояла тишина, ни единого звука. Как будто его окружали руины, опустошенные много веков назад. Однако руин здесь не видно, и нет даже намека ни на эрозию, ни на разрушение…

Он медленно приблизился к ближайшей стене, нерешительно протянул руку, так что только самые кончики пальцев коснулись ее поверхности. И тут же отдернул ее. Потому что то, чего он коснулся, не было ни холодным камнем, ни горным хрусталем, а скорее теплой субстанцией, которая казалась живой от вибрации.

Энергия, а это была какая-то форма энергии, циркулировала внутри стен. Это было и объяснением видимого свечения. Город в целом мог быть или генератором, или хранителем энергии.

Широкая улица, на которой он сейчас стоял, тянулась строго прямолинейно. Если он свернет с нее в любой переулок, то может заблудиться? Как следует обдумав это, Ник направился прямо. Но это было все, что ему оставалось делать, чтобы сохранять контроль над ситуацией.

Потому что он знал, даже был уверен, как уверен в собственном дыхании, что этот город или те, кто обитает в нем, знают, что он — незваный гость. Он дважды останавливался, поворачиваясь и оглядываясь назад. Но никакой неожиданно возникшей стены, никакой охраны, ничего, что как-то перекрывало бы ему отступление, не появлялось. Улица была все такой же пустынной и тихой.

Но где же обитатели? Неужели здесь живут лишь где-то в самом центре? Да и был ли этот город вообще городом? Возможно, что понятия из его собственного мира мало применимы здесь. Это широкое место, которое он считает улицей, может иметь совсем другое назначение. Но ведь Герольд выходил отсюда и возвращался тоже сюда с теми, кто принимал Авалон. Ник видел, что так и было.

Он увидел впереди открытое пространство, посреди которого стояло что-то, излучая яркий свет, столь яркий, что у Ника заболели глаза и он пожалел, что у него нет таких темных очков, как у Линды. Чтобы спрятаться от света, он старался идти ближе к стене и смотреть преимущественно вверх. Но башни поднимались так высоко, что у него кружилась голова при попытке увидеть их шпили на фоне утреннего неба.

И вот, чуть набравшись смелости, он протянул руку к одной из дверей в стене. Текстура ее оказалась другой, нежели была на стене. Дверь казалась ему всего лишь пластиной из одного слоя серебристого металла. При более тщательном исследовании Ник смог увидеть, что она гравирована рисунком из множества линий, очень сложным и запутанным. Когда он попытался в очередной раз коснуться ее поверхности, то не ощутил вибрации, но как только его пальцы заскользили вдоль тех самых линий, он заметил, что они стали более видимыми, чем казались до этого.

Формы этих линий теперь образовывали рисунки странных зверей, некоторых из которых, например единорога, он видел в лесу, и существ, напоминавших гуманоидов. Окружая их, располагались узкие полоски, образующие последовательности знаков, не похожие ни на одну из знакомых Нику письменностей.

Как только он проводил пальцами по этой гравированной поверхности, то минуту или две мог видеть их совершенно отчетливо. Затем они затухали, так что казались лишь слабыми царапинами.

Исследовав одну дверь, он перешел к следующей и тоже старательно потрогал ее пальцами. И он вновь увидел рисунки, хотя здесь они отличались как по форме, так и по содержанию.

Что располагалось за этими дверями? Ник осторожно надавил на металлическую поверхность. Нигде не было видимых запоров, ручек или других средств, чтобы открыть дверь. И под его рукой, теперь давящей со всей силой, дверь казалась прочной и неподвижной.

Запертые двери, пустующий город. Ник вновь вышел на середину улицы и с трудом продолжил движение вперед. Хотя он и был убежден, что кто-то или что-то наблюдает за ним, Ник обрел некоторую уверенность. Он не чувствовал опасности в этом городе. Ведь если он незаконно проник в некий заповедник, как говорится, святая святых, то почему тогда те, кто охраняет его, не подняли тревогу, независимо от того, представлял он для них угрозу или нет? И чем дольше они не показывались, тем большую уверенность он ощущал. Но что угроза может возникнуть сама по себе, это он только начал осознавать.

Ник решительно продвигался к светящейся впереди точке, прикрывая глаза от ее слепящего блеска. Итак, он шел прямо туда, где мог быть центр города, хотя и не имел никакого понятия, действительно ли это именно так. То, что он считал центром, представляло открытое место, где сходились пять широких улиц, по одной из которых он сейчас шел. Он уже мог видеть, что форма, ограничивающая обозреваемое им пространство, напоминала пятиконечную звезду, к каждому концу которой подходила улица.

Теперь, когда он оказался ближе к самому источнику света, его сияние уже слабее сказывалось на нем, и Ник смог распознать его форму. Потому что подобную он видел и в своем собственном мире и знал, что она имела очень древнее происхождение.