Гаптика. Побочный эффект (СИ)

Четыре, расположенных на концах подвижных стеблей, глаза. На фоне безобразных туловищ насекомых, поражающих своим осмысленным выражением. Они втягиваются в ниши черепа в случае опасности. Гексапод видит окружающий мир в разных измерениях, поэтому скрываться от него бессмысленно. На узких спинах по паре крыльев. Предназначенных для отвода тепла и общения друг с другом. Биомеханика движений странная. Абсолютно лишенная плавности. Угловато передающая идущие от конечностей усилия. Отчего твари двигаются судорожно. Словно в конвульсиях. Но, как показала практика, именно такая механика и позволяет достичь молниеносных перемещений в пространстве.

Командующие ими харды другие. Их меньше, чем муравьёв-мутантов, однако они значительно агрессивнее. Голова у главенствующих инсектоидов яйцеобразная с овальными глазами и короткими усиками на макушке. Но тело, если не обращать внимания на непомерно длинные, имеющие с наружной стороны костяные лезвия руки, выглядит практически человеческим. Вид хардов отталкивает. Рот прячется за шипастыми челюстями, а затылок закрывают две, такие же, как у гексаподов, касающиеся друг друга, хитиновые пластины.

— Рад видеть тебя живым, Громан. Мы уж думали, вы все погибли. — Идущий слева воин незаметно коснулся моего плеча.

Судя по тому, что я здесь, Боги Даринэ услышали. И в этот раз Переход дался нам много легче предыдущего. Я уже знал, чего ожидать. Поэтому заранее приготовился к трансформации. Не терял связь с реальностью, не играл с сознанием, не насиловал память. Просто одномоментно ощутил себя в новом Мире. Пленённым, и закованным в кандалы. Как, и сотни людей вокруг, идущим в город. На казнь, либо на унижения со стороны победителей.

— Харды нашли тебя обездвиженным. Паралич после ментальной атаки хищников Урбада. И заковали. — Продолжал меж тем незнакомец, — иначе ты бы не сдался.

Здесь мне 27. И я один из защитников поверженного Мира. Молодой и сильный. С крупной головой и такими же, как у остальных, локационными шерстинками на ушах. Но я не Ладуш. Принадлежу к какой-то особой касте местных жителей. Известной и уважаемой. Не пытаюсь рыться в сознании, стремясь что-либо понять. Сейчас на это абсолютно нет времени. Просто знаю.

— Как твоё имя?

Я повернул голову влево.

— Ларгез, — светловолосый, статный юноша с замысловато вплетённой в волосы тесьмой едва заметно улыбнулся, — восприятие окружающего вернётся, едва закончится подавляющее сознание действие яда в твоей голове. У гексаподов он строго дозируется. Не то, что у Высших хардов.

— Куда нас ведут?

— Известно куда. До рассвета в тюрьму.

— А дальше?

— Затем будет срок Спора. Ты же знаешь. Наследницу Эридана объявят военным трофеем, — чтобы не быть услышанным конвоем, молодой воин опустил голову ниже, — Урбад, мразь, конечно, редкостная, но обычаи свои хочет соблюсти до конца.

Движущийся позади инсектоид всё-таки нас услышал. Сдвинул вниз мощное желво, оголил сокрытый под ним, безобразный рот, и разомкнув два из четырёх лепестков, угрожающе зашипел. Получить очередной, парализующий тело, ментальный удар, не хотелось, поэтому разговоры пришлось прекратить.

Тяготы войны пугали мало. За долгие годы боевых действий привык ко всему. А вот то, что сейчас был один, не радовало. Ни Маротова, ни Воложиной рядом не оказалось. Но хуже всего воспринималось отсутствие Даринэ. И если верить Ларгезу, она в плену. Причём не в лучшем для себя положении. Обычно участи побеждённых правителей не позавидуешь. И я пока никак не мог ей помочь.

После нашего поцелуя на крыше башни с сознанием стали происходить необъяснимые вещи. Тьма внутри затаилась, и Зверь больше не беспокоил присутствием. Однако все размышления с той минуты касались исключительно Даши. Мне казалось, я знал девушку вечность. Чувствовал её каждой клеточкой своего организма. Верил, как самому себе. Странные ощущения. Лишающие спокойствия, порождающие волнения за, казалось бы, ещё недавно совершенно постороннего человека. Делающие тебя счастливым, но одновременно и таким слабым, потому как отныне себе ты уже не принадлежишь. Не в состоянии реагировать на ситуацию без оглядки на близкого человека. Если подобное чувство и есть Любовь, то она неоправданно энергозатратна. Взамен жаждущего мести Чудовища в душе поселилось некое, незнакомое прежде ощущение блаженства. От одной лишь мысли о прикосновении к Даринэ сердце выпрыгивало из груди, и кровь внутри закипала. До краёв наполненное сладострастным безумием, сознание томилось инертностью ожидания, требовало действий.

— С тобой были двое воинов из ближнего круга. Матёрые Тверды, — дождавшись, пока гексапод отвернётся, юноша кивнул и уважительно поджал губы, — мы так и не поняли, где те прятались. Когда противник двинулся к нам, они словно с неба свалились. А после атаки хардов, попытались тебя вытащить, но не успели. Пришлось…