Ган Исландец

— Тише, милостивый государь! Как вы спокойно произносите подобное имя! Вы не знаете… Боже мой, слышите вы!

С этими словами Спиагудри приблизился к Орденеру, который действительно услыхал крик, похожий на рев. Подобный же рев, как помнит читатель, страшно напугал трусливого смотрителя Спладгеста в тот бурный вечер, когда он бежал из Дронтгейма.

— Слышали вы? — пробормотал Спиагудри, задыхаясь от ужаса.

— Конечно, — ответил Орденер, — и не понимаю, чего ты дрожишь. Это рев дикого зверя, быть может просто крик одной из тех рысей, о которых ты только что упоминал. Неужели ты рассчитывал пройти в эту пору в подобной местности, не будучи извещен ничем о присутствии хозяев, которых мы потревожили? Поверь мне, старина, они больше перепугались, чем ты.

Спиагудри несколько успокоился, видя спокойствие своего молодого спутника.

— Ну, дай-то Бог, чтобы и на этот раз вы были правы. Однако крик этого зверя ужасно походит на голос… Извините меня, милостивый государь, но право не в добрый час надумались вы взбираться к замку Вермунда. Я боюсь, что бы над нами не стряслась какая беда на Ястребиной шеи.

— Не бойся ничего, пока ты со мною, — ответил Орденер.

— О! Вас то ничем не проймешь; но, милостивый государь, один лишь блаженный Павел мог безнаказанно брать змею в руки. Вы не обратили внимание, когда мы стали взбираться на эту проклятую тропинку, что по ней по-видимому недавно кто-то прошел, так что помятая трава не успела еще расправиться.

— Признаюсь, все это нисколько меня не интересует, и мое душевное спокойствие ничуть не зависит от того, помяты стебли травы, или нет. Но вот, мы сейчас выйдем из кустарника, не будем слышать ни шагов, ни криков зверей; я советую тебе, мой храбрый проводник, не собраться с мужеством, нет, а собраться с силами, так как высеченная в скале тропинка будет, пожалуй, потруднее пройденной.

— Да, но не от крутизны, милостивый государь, так как ученый путешественник Суксон рассказывает, что она часто загромождена бывает обломками скал, или тяжелыми камнями, которые не своротишь и через которые не так то легко перелезть. Между прочим, недалеко от Малаерского подземного выхода, к которому мы приближаемся, находится громадная трехугольная глыба гранита, на которую давно уже сильно хотелось мне взглянуть. Шоннинг утверждает, что видел на нем три первобытных рунических письменных знака…

Некоторое уже время путешественники взбирались по голому утесу; они достигли маленькой развалившейся башни, через которую им надо было пройти и на которую Спиагудри обратил внимание Орденера.

— Вот здесь Малаерский подземный выход, милостивый государь. На этой дороге мы встретим еще много других любопытных сооружений, которые показывают на каком уровне стояло в древности фортификационное искусство норвежцев. Этот подземный выход, постоянно охраняемый четырьмя вооруженными стражами, представляет передовое укрепление замка Вермунда. Кстати о выходе, монах Урензиус делает интересное замечание, слово jаnuа[32], происходящее от Jаnus, храм которого достопримечателен был своими дверями, не произвело ли слова янычар, страж двери султана? Курьезно было бы, если бы действительно имя самого благодетельного царя в истории перешло к самым свирепым солдатам на свете.

С этой научной болтовней смотрителя Спладгеста, они с трудом взбирались по гладким камням и острым обломкам скалы, меж которых кое-где рос на утесе короткий и скользкий дерн.

Орденер забывал об усталости, мечтая о счастии снова взглянуть на далекий Мункгольм, как вдруг Спиагудри вскричал:

— А! Я вижу ее! Один вид ее вознаграждает меня за все труды. Я вижу ее, сударь, я ее вижу!

— Кого это? — спросил Орденер, думавший в эту минуту об Этели.

— Пирамиду, милостивый государь, трехугольную пирамиду, о которой говорит Шоннинг. После профессора Шоннинга и епископа Излейфского я буду третьим ученым, которому посчастливилось рассматривать ее вблизи. Как досадно, однако, что это произойдет при лунном свете.

Приблизившись к знаменитой глыбе, Спиагудри вдруг испустил крик печали и ужаса. Изумленный Орденер осведомился с любопытством о новой причине его волнение, но ученый археолог в течении нескольких минут не мог выговорить слова.

— Ты думал, — заметил Орденер, — что этот камень заграждает дорогу; напротив, тебе следовало бы с удовольствием убедиться, что она вполне свободна для прохода.

— Вот это-то и приводит меня в отчаяние! — вскричал Бенигнус жалобным тоном.

— Это отчего?

— Как, милостивый государь, разве вы не примечаете, что эта пирамида сдвинута с места; что основание ее, которым она упиралась на тропинку, смотрит теперь на воздух, между тем как бок, на котором Шоннинг открыл первобытные рунические письмена, лежит теперь на земле?.. Какое несчастие!

— Тебе действительно не везет, — заметил молодой человек.

— И добавьте к тому, — с живостью продолжал Спиагудри, — что смещение этой глыбы доказывает присутствие какого то сверхъестественного существа. Если только это не дело дьявола, во всей Норвегии рука только одного человека в состоянии…