Уильям Шекспир
Гамлет, принц датский
William Shakespeare Hamlet
Действующие лица
Акт I
Кто здесь?
Нет, сам ответь мне; стой и объявись.
Король да здравствует!
Бернардо?
Он.
Вы в самое пожаловали время.
Двенадцать бьет; иди ложись, Франсиско.
Спасибо, что сменили; холод резкий,
И мне не по себе.
Все было тихо?
Мышь не шевельнулась.
Ну, доброй ночи.
И если встретишь остальных — Марцелла
Или Горацио, — поторопи их.
Я их как будто слышу. — Стой! Кто тут?
Друзья стране.
И люди датской службы.
Покойной ночи.
С богом, честный воин;
А кто сменил тебя?
Пришел Бернардо.
Покойной ночи.
Эй! Бернардо!
Что,
Горацио с тобой?
Кусок его.3
Привет, Горацио; Марцелл, привет.
Ну что, опять сегодня появлялось?
Я ничего не видел.
Горацио считает это нашей
Фантазией, и в жуткое виденье,
Представшее нам дважды, он не верит;
Поэтому его я пригласил
Посторожить мгновенья этой ночи,
И, если призрак явится опять,
Пусть взглянет сам и пусть его окликнет.
Чушь, чушь, не явится.
Давайте сядем
И двинем вновь на штурм твоих ушей,
Для вашего рассказа неприступных,4
Все, что мы видели.
Ну хорошо,
Присядем и послушаем Бернардо.
Минувшей ночью,
Когда вон та звезда, левей Полярной,
Пришла светить той области небес,
Где блещет и теперь, Марцелл и я,
Едва пробило час…
Тсс, замолчи; смотри, вот он опять!
Совсем такой, как был король покойный.
Ты книжник; обратись к нему, Горацио.5
Похож на короля? Взгляни, Горацио.
Да; я пронизан страхом и смущеньем.
Он ждет вопроса.6
Спрашивай, Горацио.
Кто ты, что посягнул на этот час
И этот бранный и прекрасный облик,
В котором мертвый повелитель датчан
Ступал когда-то? Заклинаю, молви!
Он оскорблен.
Смотри, шагает прочь!
Стой! Молви, молви! Заклинаю, молви!
Ушел — и не ответил.
Ну что, Горацио? Дрожишь и бледен?
Пожалуй, это не одна фантазия?
Что скажешь ты?
Клянусь вам богом, я бы не поверил,
Когда бы не бесспорная порука
Моих же глаз.
Похож на короля?
Как ты сам на себя.
Такой же самый был на нем доспех,
Когда с кичливым бился он Норвежцем7;
Вот так он хмурился, когда на льду
В свирепой схватке разгромил поляков.8
Как странно!
И так он дважды в этот мертвый час
Прошел при нашей страже грозным шагом.
Что в точности подумать, я не знаю;
Но вообще я в этом вижу знак
Каких-то странных смут для государства.
Не сесть ли нам? И пусть, кто знает, скажет,
К чему вот эти строгие дозоры
Всеночно трудят подданных страны?
К чему литье всех этих медных пушек
И эта скупка боевых припасов,
Вербовка плотников, чей тяжкий труд
Не различает праздников от будней?
В чем тайный смысл такой горячей спешки,
Что стала ночь сотрудницею дня?
Кто объяснит мне?
Я; по крайней мере
Есть слух такой. Покойный наш король,
Чей образ нам сейчас являлся, был,
Вы знаете, норвежским Фортинбрасом,
Подвигнутым ревнивою гордыней,
На поле вызван; и наш храбрый Гамлет —
Таким он слыл во всем известном мире —
Убил его; а тот по договору,
Скрепленному по чести и законам,
Лишался вместе с жизнью всех земель,
Ему подвластных, в пользу короля;
Взамен чего покойный наш король
Ручался равной долей, каковая
Переходила в руки Фортинбраса,
Будь победитель он; как и его
По силе заключенного условья
Досталась Гамлету. И вот, незрелой
Кипя отвагой, младший Фортинбрас
Набрал себе с норвежских побережий
Ватагу беззаконных удальцов9
За корм и харч10 для некоего дела,
Где нужен зуб; и то не что иное —
Так понято и нашею державой, —
Как отобрать с оружием в руках,
Путем насилья сказанные земли,
Отцом его утраченные; вот
Чем вызваны приготовленья наши
И эта наша стража, вот причина
И торопи и шума в государстве.
Я думаю, что так оно и есть.