Gamemaster

Вот так, не спеша мы и подошли к острожскому частоколу. Довольно приличной крепостнице, надо отметить. Палисад — двустенок метра четыре в высоту, из крепких дубовых бревен, забитых в землю и заостренных сверху, и землица между внешним и внутренним частоколом насыпана, в полметра толщиной, примерно. А перед крепостной стеной — ров, метра два глубиной. Отсюда, надо думать, земля для частокола и была вынута. Дорога упирается в крепкие ворота, набранные из тесаных лиственничных плах и окованных железом. А над воротами, сейчас распахнутыми, на специальной площадке, висел внушительный чугунный чан, под которым покоились дрова. Под смолу или кипяток, чтобы эту самую пакость лить на головы осаждающим. Тогда им жизнь медом точно не покажется. И еще стоит принять во внимание, что на частоколе через небольшие промежутки расположены стрелковые башенки, сейчас пустовавшие. Лучники и копьеметатели из этих башен тоже добавят веселья тем, кто рискнет подойти к крепостным стенам с нехорошими намереньями. Серьезный фортификационный подход. Острог и правда был острогом, причем острогом, готовым к отражению нападения. Только вот чьего нападения? Этот интересный факт стоит обдумать не спеша чуть позже. На воротах стояли два добрых молодца в легких кольчугах с оружием наперевес, которые нас и тормознули. Окатив подозрительным взглядом, один из них, старший, тот, что был усат, бородат и нагловат по виду, преградил путь и зычным голосом, полным пренебрежения к нашим скромным персонам, попытался нас построить:

— Куда лезешь, челядь?! Холопам вход только с хозяевами. Пшли прочь, голодранцы! — и равнодушно оперся на свое копье, полностью игнорируя наше присутствие. Судя по всему, он решил, что с нас довольно и разговор закончен. Только вот в мои планы это не входило.

Сказать, что я поразился до глубины души, значит не сказать ничего. И не только поразился. Я почувствовал, как внутри поднимается темный, как сама ночь, гнев. Не люблю я, чтобы со мной ТАК разговаривали. Мое самолюбие было моей ахиллесовой пятой, и я об этом знал. С самого детства борюсь с этим недугом, был под это дело в детстве и отрочестве неоднократно бит, да только не в коня корм. Впрочем, я также знал, что эмоции это плохой советчик, так что задавил их усилием воли и заговорил глухим голосом:

— Ты где тут холопов увидел, нечисть?!

Флегматичная физиономия стражника приобрела слегка удивленное выражение, но всего лишь на мгновение. В следующую секунду, все с тем же меланхоличным выражением лица, он перехватил свое копье передним концом и, словно дубинкой, без замаха ударил меня в область головы. Вернее, попытался это сделать. Но я в последний момент слегка отклонился назад, ровно настолько, чтобы конец орудия свистнул перед моим лицом и задним хватом правой руки перехватил древко. Не дав стражнику времени осмыслить произошедшее, я развернулся на полкорпуса и восходящей ногой ударил ему прямиком в солнечное сплетение. Короткий, «тычковый» удар голой ногой в грудь, защищенную кольчугой и войлочным поддоспешником, в принципе не мог нанести сколь- нибудь серьезных повреждений борзому охраннику. Да и цели такой у него, откровенно говоря, не было. Но задачу свою он выполнил. Бородач, не ожидавший нападения от того, кто, по его разумению, должен был после удара древком по голове валяться на земле, споткнулся и на секунду потерял равновесие. Чем я и воспользовался, дернув копье в сторону и вверх. Кисть оппонента, находившаяся в очень неудобном положении, потеряла контакт с оружием. Но я не собирался биться с ним его копьем. Непривычное оружие только стесняло меня. Я отступил назад на пару шагов и воткнул его наконечником в землю. После чего занял свою любимую, полурасслабленную, верхнюю стойку. Истину о том, что того, кто хочет тебя ударить первым и без всякого предупреждения и причин, нужно бить в ответ, я усвоил еще в далеком отрочестве.

В этот момент напарник обезоруженного, схватившийся было за рукоять короткого меча после моего демарша, расслабился и ухмыльнулся задорно:

— Да он, Ждан, никак на кулачках с тобой смахнутся желает!

Этот самый Ждан покраснел, словно вареный рак. Могу его понять. Для воина потерять свое оружие от того, кого ты и за человека не считаешь, есть величайший позор и стыд. Именно на это я сделал ставку и не прогадал. Охранник, потерявший копье, угрожающе хмыкнул и прогундосил в бороду:

— Бьюсь об заклад, что сейчас научу этого оборванца уму — разуму. Медную гривну ставлю! Принимаешь? — он обернулся на своего напарника. Ответить тот не успел, потому что ему ответил я.

— Я принимаю! — и, увидев, что Рикко пытается что-то вставить, я пресек его речь жестом. Ни к чему моему противнику знать, что у меня в кармане — вошь на аркане. Пустота, то бишь. Пусть уверенность моя в победе не была железобетонной, но кто не рискует, тот не пирует.

— Добро — осклабился Ждан и молча принялся стягивать с себя свою кольчугу и поддоспешник.

Вы вызвали стражника Ждана на дуэль! Приготовьтесь!