Гамбит предателя

В доме кричал лежащий в люльке младенец. Скривившись от боли в ушибленном плече, маг подбежал к люльке, схватил ребенка и выпрыгнул из окна с другой стороны, как раз в тот момент, когда метель ворвалась внутрь. Маг рухнул на спину, прижав к груди плачущее дитя, а из окна тут же вырвался поток ветра, запорошивший их снегом.

– Успокойся… – Он прикрыл глаза ребенка ладонью и сдул с него снежинки, тот сразу перестал плакать.

– Сиди тут, – не пойми зачем сказал Децимус и, не теряя времени, вновь направил энергию в ноги и понесся назад, на улицу. Едва выбежав на открытую местность, он вновь оказался под дождем ледяных осколков, и на этот раз архонт стрелял с упреждением по ходу движения. Пара снарядов пролетела прямо перед лицом мага, тот отклонился назад и, выбросив вперед ноги, прокатился по мокрой траве и почти добрался до нового укрытия, как один из снарядов нашел цель.

Сосулька вонзилась в левое плечо, чуть выше подмышки. От силы удара Децимуса развернуло, а колющая боль пронзила руку. Колдовской холод, словно змеиный яд, начал распространяться по телу, вызывая окоченение вокруг раны. Никогда в жизни Децимус не испытывал такой боли.

Неимоверным усилием он выбросил вперед уцелевшую руку, и с вытянутых пальцев сорвалась огненная вспышка. Архонт уже сотворил ледяной шар и готовился прикончить противника, когда стрела огня вонзилась в его заклятие. Шар взорвался, обдав гиганта замораживающими осколками. Любой другой обратился бы в ледяной памятник, но архонт обладал невиданной сопротивляемостью. Он стоял, покрытый инеем, посреди образовавшегося за секунду островка зимы. Окоченение все же частично поразило его тело, но Децимус этого уже не видел.

Он корчился на земле, не в силах даже закричать. Словно сотни острых кинжалов, несущих страдания, ежесекундно пронзали тело. Холод проникал все глубже, подбираясь к внутренним органам. Каждый судорожный вдох сопровождался невыносимой болью в частично онемевшем легком. Глаза были открыты, но Децимус ничего не видел за пеленой застилающего взгляд темно-красного тумана. Уже теряя связь с реальностью, он схватился правой рукой за сосульку, открыв для себя новые границы мучений. Забыв обо всем на свете, остановив на мгновение беспорядочный разноголосый рев в искореженном сознании, он рывком выдернул колдовской лед из плеча.

Гигант стряхивал с себя обледенение, постепенно возвращаясь в нормальное состояние. Децимус лежал на земле, из последних сил удерживая в себе жизнь. В стоящем напротив доме послышались треск ломаемой мебели и громовой грохот убойных ударов. Через мгновение отбивная из архонта вылетела через приоткрытую дверь вверх тормашками. Меланта выбежала на крыльцо. В ее руке был чудовищного вида треугольный щит из темно-зеленоватого металла. Центр щита украшал оскалившийся череп, а по краю, словно рамка, вилась паутина. В другой руке Мэл сжимала не менее жуткого вида оружие. Большущий шестопер из того же металла. Его ребристые грани сверкали бритвенной заточкой, а набалдашник увенчивал короткий шип. В ее руках он казался еще более громоздким и неподъемным для обычной с виду девушки.

Она бегло огляделась по сторонам. Еще минуту назад здесь была ничем не примечательная деревенская улица с цветущими садами, огородами, зеленой травой. Теперь же благодаря колдовским приемам казалось, будто зима сбилась с графика и местами наступила пораньше. Два дома с прилегающими территориями занесены снегом, в заборе таяли забитые будто гвозди сосульки; обледенелые зоны – в саду, где они прятались, и вокруг огромного архонта – постепенно начали уменьшаться: колдовской лед не столь долговечен, как настоящий.

Все это перестало иметь хоть какое-то значение для Меланты, когда на глаза ей попался лежащий в полубессознательном состоянии Децимус. Согласно логике, она должна была прикончить последнего противника, пока тот ослаблен заклятием, но благополучие мага оказалось приоритетнее.

– Децимус! – Девушка рухнула на колени, отбросив оружие. В ее голове родилось что-то отдаленно напоминающее панику, и она не понимала, как должна поступить. Человек, вокруг которого строилось ее задание, ее первостепенная цель, находился на грани, и все рушилось к чертям. Ситуация, в которой Децимус погибает, не могла уложиться в ее голове. Задача, основа… Меланта не знала, что делать, если ее задание провалится. Страх был ей незнаком, но неизвестность и незнание ставили ее в критическое положение, которое можно было сравнить с человеческим ужасом. Ее будущее напрямую зависит от жизни мага. Но сейчас он лежал без сил, в тяжелом состоянии, о котором Мэл ничего не знала и не понимала, что может сделать для исцеления. Краем глаза она заметила, что архонт почти высвободился из сковывавшей его наледи, и приняла радикальное решение.

Она сбросила рюкзак, извлекла последнее мелоновое зелье и, приподняв голову мага, вылила в приоткрытый рот.