Гамбит девятихвостого лиса

Черис расхаживала по периметру своей каюты, полная решимости не привыкать к простору и помнить, кто она такая на самом деле. Потом она попросила планшет, потому что хотела держать в руках что-то твердое. Дельтаформа принесла: планшет был черный, ровно такой толщины, чтобы казаться осязаемым, с золотым краем, который мерцал, когда Черис покрутила устройство туда-сюда. Сервитор издал встревоженный звук.

– Со мной всё будет в порядке, – пообещала Черис, и дельтаформа, немного поколебавшись, ушла.

– Мог бы заранее спросить меня об этой идее с заложником, – упрекнула Черис. – Пока еще было время, чтобы придумать другой вариант.

– Тебе следовало это предусмотреть, – парировал Джедао. – Проблема с высадкой не должна была застать тебя врасплох. У тебя было столько же времени, что и у меня, чтобы придумать решение. Можешь предложить что-нибудь получше сейчас?

У Черис защипало в глазах. Вместо того чтобы думать своей головой, она положилась на него.

– Тебе проще, ты наблюдатель, – резко проговорила она. – Но нет. Я и сейчас не могу предложить ничего лучше.

– Черис…

Она закрыла глаза, думая об отваге Неревор. Джедао сказал ей, что Кел лучше всего реагируют, кода у них нет времени, чтобы выдвигать возражения. Что ж, он ее предупредил.

– Я увидел решение и начал действовать. Только и всего.

От его голоса ей не скрыться.

– Я видел, как сильно ты хотела пойти вместо Неревор. Она тоже это видела, знаешь ли. Вот почему она была готова пожертвовать собой.

– Я не хотела манипулировать ею, – сказала Черис.

Тихая пауза.

– Всё общение – это манипуляция, – сказал Джедао. – Ты математик. Ты должна знать об этом из теории информации.

– Я не в состоянии служить.

– Черис, ты Кел. Ты будешь служить столько, сколько понадобится Командованию Кел. Только и всего.

– У тебя так хорошо получается направлять Кел туда, куда тебе надо, – сказала Черис. – Как я могу верить тебе? – Она подняла свой планшет и ввела запрос.

Доступ к незасекреченной части личного дела Шуос Джедао получить было нетрудно. Она и так знала, какая славная у него была репутация, она уже изучила некоторые из его кампаний – и всё-таки от количества смертей, которые он причинил еще до Адского Веретена, у нее перехватило дыхание. У Кел было множество генералов, но он оказался одним из лучших.

Потребовалось лишь мгновение, чтобы найти список людей, погибших при осаде Адского Веретена, включающий как еретиков, так и солдат гептархата.

– Ну ладно, – тихо сказал Джедао. – Все мои якоря рано или поздно делают это.

По прошествии стольких лет статистика была неточной, но историки Кел сделали, что смогли. Рой, который Джедао повел против Адского Веретена, оказался немаленьким даже по современным меркам. Ему было приказано захватить крепость, чтобы обратить Фонарщиков и восстановить ущерб, причиненный календарю.

Черис прочитала число погибших один, два, три раза. Четвертый раз; четыре – число смерти. Тем не менее она не могла осмыслить такое число, ведь всё, что превосходит миллион, – всего лишь последовательность нацарапанных линий и кривых. Если завтра она услышит, что ее родители подавились супом и упали замертво, это причинит ей больше боли, чем смерть людей, которые всё равно умерли бы за несколько поколений до ее рождения. И всё-таки она начала читать краткие биографии в обратном алфавитном порядке.

Она прочитала о двух сестрах, которые умерли, пытаясь укрыть мертвых саваном по обычаю своего народа. Они, наверное, думали, что это ослабит радиацию порогового отделителя – в какой-то степени логично, но всё равно неправильно. Она прочитала о ребенке. О женщине. О мужчине, который пытался доставить ребенка-инвалида в безопасное место. Оба умерли, истекая кровью из каждой поры кожи. Еще женщина. Женщина и ее двухлетний ребенок. Три солдата. Еще три. Семь. Теперь четыре. Среди мертвецов встречались всевозможные комбинации.

Лица с пулевыми отверстиями. Бесплодные молитвы, процарапанные в пыли. Глазницы, засыпанные пеплом. Рты, окольцованные высохшей желчью, языки, прокушенные и обвисшие, словно выдранные из раковины устрицы. Пальцы, изъеденные до косточек коррозийным светом. Клювы птиц-падальщиков, застрявшие в грудных клетках со скрюченными ребрами. Интерференционные узоры, нарисованные высохшей кровью. Внутренности в трех отдельных стадиях гниения, и даже черви, сваренные и побелевшие.

Две женщины. Мужчина и женщина. Ребенок. Другой ребенок. Она не знала, что там было так много детей, пусть даже еретиков – взгляни-ка, еще один. Она уже потеряла счет, несмотря на свое намерение запомнить каждого.

«Я помню каждую отвратительную вещь, которую когда-либо сделал», – сказал Джедао. Но Черис засомневалась. Как он мог помнить обо всех бедах, которые причинил, не чувствуя каждую секунду, что смерть следует за ним по пятам?

Молчание сделалось нестерпимым.

– Скажи то, что у тебя на уме.

– Я знаю о жертвах то, чего нет в хрониках, – проговорил Джедао. Он мог бы стоять прямо рядом с нею, как любовник: слишком близко. – Спроси меня.