Гамбит

О романтике и благородстве, как и о неразлучном «Nikon’е», Ильяс в тот миг думал меньше всего. Просто прыгнул следом, едва Лилька упала, подумать не успел вообще – и сразу оказался в воде. Только когда поймал ее, понял, что перепугался до смерти: вдруг Лилька утонет, и он останется один, без нее? А она вцепилась в него, как в спасательный круг, зажмурилась и вздрагивала, когда ее касалась медуза. И потом, когда нес мокрую мышку на руках до дома – потому что не мог отпустить, – цеплялась за него изо всех сил и тихонько всхлипывала.

Только дома, завернув Лильку в плед и всучив ей бутылку коньяка, Ильяс решился глянуть, выжил ли друг сердечный «Nikon». Он, конечно, был запакован в водонепроницаемый чехол, но для купания в море-то чехол не предназначен! Да и разбиться мог, когда Ильяс прыгал с пирса.

Повезло – фотоаппарат не разбился и не промок. Погиб только бумажник, да и хрен с ним, была там сущая ерунда, а кредитку и документы он все равно оставлял дома, не таскать же с собой на пляж. Так что на следующий день на море они не пошли, а полезли снова в горы. На Чатыр-даг – смотреть пещеры и снова снимать Лильку. Пожалуй, отпуск запросто растянулся бы на три месяца, если бы прямо на Чатыр-даге, когда они с Лилькой отогревались глинтвейном после Мраморной пещеры, не позвонил Вовчик. На Лилькин телефон.

Ильяс сначала не понял, почему она смущенно заелозила по стулу и полезла в свой рюкзачок – парусиновый, вышитый оставшимися от заколдунских экспериментов бусинами и ракушками. Только когда достала надрывающийся телефон, сообразил, что она-то на связь почтовыми голубями не перешла, ей и так за все полтора месяца – да, точно, уже ж конец сентября! – ни разу не звонили.

– Але? – ответила Лилька, а в трубке послышался сердитый Вовчиков голос:

– Дай мне этого Бонда, Русалочка. Я ему сейчас оторву кое-что!

Ильяс отчаянно замотал головой, мол, нет его и не будет! Но Лилька опустила глазки, сказала:

– Ага, сейчас, – и протянула телефон ему.

– Где горит? – со вздохом спросил Ильяс.

– Значит, так, Бонд. Тебя хочет секретарь Элина, говорит, к выставке все готово, только тебя не хватает. Если тебе выставка не нужна, можешь и дальше висеть в своей Венесуэле и жрать почтовых голубей, только скажи об этом Элину сам. Понял?

– Да понял.

Отключившись, вернул телефон Лильке. Она ничего не спросила, просто убрала мобильник обратно в рюкзачок и улыбнулась ему. Понимающе. Остро захотелось придушить гада Вовчика, а заодно – элинского секретаря, самого Элина и… И самого себя. Потому что отказаться от выставки он не мог и не хотел, даже ради продолжения чудесных крымских каникул. Пожалуй, именно о таких он мечтал в детстве, когда мать брала его с собой в санаторий, совала несколько червонцев на карманные расходы и забывала о сыне до конца отпуска. И то, что эти каникулы не подарили ему, а подарил он, дела не портило, скорее наоборот. Здесь, с Лилькой, он наконец-то был самим собой. Правильным. Целым.

Тем вечером они долго сидели на балконе, смотрели на море и разговаривали обо всем на свете, кроме возвращения в Москву. Очень долго сидели, пока Ильяс не прервался на середине фразы, не подхватил Лильку на руки и не унес в постель. В самом деле, тратить последнюю южную ночь на пустые разговоры – несусветная глупость.

Потом, когда из звуков за окном остались одни сверчки, Лилька спросила:

– Мы ведь приедем еще?

– Непременно.

– Ага. Хорошо, – тихо мурлыкнула она и уткнулась лбом в его плечо.

– Я люблю тебя, Капелька. – Ильяс поцеловал ее в макушку, она снова что-то невнятно муркнула. – Давай уже поженимся, маленькая.

Она не ответила: заснула, доверчиво прижавшись к нему.

А Ильяс снова поцеловал ее в макушку и подумал, что, как только приедут в Москву, поведет ее подавать заявление. И никакие благоговорители им не помешают.

Глава 13 Сакс

С самого утра Сакс мечтал сбросить шлем с доспехами, нырнуть в реку и не выплывать оттуда неделю-другую. Лето, солнце, в лесу заливаются щеглы, а он – в полном парадном доспехе – сопровождает короля в гости к тану Флейтри. Поездка Брандона к другу и соратнику, дабы поздравить с девятой годовщиной свадьбы и рождением третьего сына, была отличным развлечением для народа: посмотреть на короля собирались целыми деревнями, устраивали в его честь праздники, забрасывали цветами и зелеными колосьями, просили благословить невест и новорожденных, иногда даже новорожденных телят. Брандон не отказывался, невест целовал в губы и дарил золотые монеты, детей целовал в макушки и снова дарил золотые монеты. В прежние времена две-три такие поездки – и казна показала бы дно, посмеивался про себя Сакс. Хорошо хоть телята не требовали ни монет, ни поцелуев.