Гамбит

Одна из наших “ладей” побила вырвавшегося вперед “слона”. В ход снова пошел кортик. Стоя за молодой “королевой”, я крепко закрыл глаза. Открыл я их через несколько ходов, после того как оберст передвинул мою “королеву” на одну клетку вперед. Когда она покинула меня, мне захотелось заорать. Старик немедленно перевел свою “королеву”, молодую девушку-голландку, на пятую клетку ладейной вертикали, “ферзь” противника теперь находился от меня всего через одну пустую клетку по диагонали. Между нами никого не было. Я почувствовал, как у меня внутри все похолодело от страха.

Оберст перешел в наступление. Первым делом он послал вперед пешку коня с левой стороны. Чтобы заблокировать ее, Старик выдвинул ладейную пешку — мужчину с красным лицом, которого я помнил по лесной бригаде. Оберст ответил на этот ход своей ладейной пешкой. Я с трудом разбирался, что происходит. Остальные пленники в основном были выше меня, я видел спины, плечи, лысые головы и потных, дрожащих от ужаса людей, а не шахматные фигуры. Я попытался представить себе шахматную доску и понял, что сзади остались лишь король да ладья. На одной горизонтали со мной стояла только пешка перед королем. Впереди и слегка влево от меня сгрудились королева, пешка, ладья и слон. Еще дальше влево в одиночестве стоял наш уцелевший конь. Слева от него блокировали друг друга две ладейные пешки. Черный ферзь по-прежнему угрожал мне справа.

Наш “король” — высокий, худой еврей лет шестидесяти — передвинулся по диагонали на шаг вправо. Старик сосредоточил свои ладьи на королевской вертикали. Внезапно мой ферзь отошел назад на вторую клетку ладейной вертикали, и я остался один. Прямо передо мной, через четыре пустые клетки, стоял литовский еврей и смотрел на меня широко раскрытыми глазами, полными животной паники.

Внезапно я шагнул вперед, волоча ноги по мраморному полу. В мой череп вошло нечто ужасное, чему невозможно было сопротивляться, и оно толкало меня вперед, сдерживало меня, стискивало мои челюсти и подавляло крик, рвавшийся откуда-то изнутри, из самой глубины моего существа. Я остановился там, где раньше стоял наш ферзь; по обе стороны от меня расположились белые пешки. Старик вывел вперед своего черного коня, и теперь он стоял напротив меня, через одну клетку. Толпа кричала еще громче, орава скандировала: “Meister! Meister!"

Я снова шагнул и теперь оказался единственной белой фигурой, ушедшей за середину “доски”. Где-то позади, справа от меня, находилась черная “королева”. Я ощущал ее присутствие так же отчетливо, как и присутствие того неведомого стрелка за спиной. А в полуметре от себя видел потное лицо и запавшие глаза черного “коня” — литовского еврея.

Черная “ладья” прошла слева от меня. Когда мужчина, изображавший ее, ступил на клетку белой пешки, завязалась драка. Сначала я подумал, что оберст или Старик потеряли контроль над фигурами, но потом понял, что все это входит в правила игры. “Болельщики” завопили — они жаждали крови. Черная ладья была сильнее, а возможно, ее не удерживали, и белая пешка стала отступать под ее натиском. “Ладья”, добравшись до горла пешки, мощно сжал его. Послышался долгий сухой хрип, и “пешка” рухнула на пол.

Не успели тело пешки оттащить с доски, как оберст двинул нашего уцелевшего “коня” на тот же квадрат, и драка возобновилась. На этот раз утащили черную “ладью”; босые ноги человека царапали плиты, вылезшие из орбит глаза неподвижно уставились в пустоту.

Черный “конь”, шаркая ногами, прошел мимо меня, и снова началась схватка. Эти двое сцепились, пытаясь выцарапать друг Другу глаза, нанося удары коленями, пока белого “коня” не вытолкали в пустую клетку за моей спиной. Винтовка снова выстрелила, я услышал, как пуля просвистела мимо уха. Человек, бывший конем, падая, ударился об меня. На мгновение его рука схватила меня за щиколотку, как бы ища помощи. Я не шелохнулся.

Белый “ферзь” снова был за моей спиной. Черная “пешка” справа двинулась вперед, угрожая ему. Я бы схватился с ним, если бы мне было позволено, но этого не случилось, “ферзь” отступил на три клетки. Старик передвинул на шаг ферзевую пешку. Оберст послал вперед вторую ладейную пешку. Толпа скандировала:

«Meister! Meister!»

Старик переместил своего “ферзя” на две клетки назад. Меня снова подвинули. Теперь я стоял лицом к лицу с литовским евреем. Он замер, парализованный страхом. Неужели он не знал, что я не мог причинить ему вреда, пока мы стоим на одной вертикали? Возможно, и не знал, но я кожей чувствовал, что темноволосая “королева” в любую секунду может убрать меня. Только невидимое присутствие собственной “королевы” в пяти клетках позади давало мне какое-то ощущение защищенности. Но что, если Старик решится пойти на ферзевой обмен? Однако вместо этого он передвинул свою ладью назад, на королевскую клетку.