Галки

— Ты мне этого не говорил! — возмутилась она.

Он весело рассмеялся.

— Флик, познакомься с Герхардом, — сказал он. — Ему нравится, когда люди не понимают, кто он такой.

У Герхарда был довольный вид. Конечно, он должен быть счастлив от того, что его принимают за настоящую женщину — значит, такова сила его искусства. Не стоит беспокоиться о том, что она может его оскорбить.

Тем не менее он мужчина. А ей нужна женщина — телефонный мастер.

Флик была горько разочарована. Грета должна была стать последним кусочком головоломки, с ней группа была бы полностью укомплектована. А теперь успех операции снова находится под сомнением.

Она злилась на Марка.

— С твоей стороны это так некрасиво! — сказала она. — Я думала, что ты решил мою проблему, а ты просто пошутил.

— Это не шутка! — с возмущением сказал Марк. — Если тебе нужна женщина, возьми Грету.

— Не могу, — сказала Флик. — Это нелепая идея.

А собственно, почему? Ее-то ведь Грета убедила — значит, сможет убедить и гестапо. Если ее арестуют и разденут, то, конечно, узнают правду, но если дело дойдет до этого, все так или иначе уже будет кончено.

Флик подумала о начальстве в УСО и Саймоне Фортескью из МИ-6.

— Начальство никогда на это не пойдет.

— А ты им не говори, — посоветовал Марк.

— Не говорить? — Флик сначала была шокирована, но потом эта мысль ее заинтриговала. Если Грета сможет одурачить гестапо, то сможет обмануть и любой чин в УСО.

— А почему бы и нет? — сказал Марк.

— Почему бы и нет? — повторила Флик.

— Марк, милый, о чем идет речь? — спросил Герхард. Его немецкий акцент сейчас ощущался сильнее, чем в песнях.

— Я точно не знаю, — ответил Марк. — Моя сестра занимается чем-то страшно секретным.

— Я объясню, — сказала Флик. — Но сначала расскажите о себе. Как вы попали в Лондон?

— Ну, душечка, с чего же начать? — Герхард закурил сигарету. — Я из Гамбурга. Двенадцать лет назад, когда я был шестнадцатилетним мальчиком и учеником телефонного мастера, это был чудесный город, бары и ночные клубы заполняли матросы, которые проводили там увольнение на берег. Я прекрасно проводил там время. А в восемнадцать лет я встретил любовь всей своей жизни. Его звали Манфред.

Из глаз Герхарда потекли слезы, и Марк взял его за руку.

Совершенно не по-женски фыркнув, Герхард продолжал свой рассказ:

— Я уже тогда обожал женскую одежду, кружевное нижнее белье и высокие каблуки, шляпы и сумочки. Мне нравилось, как шелестит юбка. Только тогда я все делал очень примитивно. Я даже толком не знал, как подводить глаза. Манфред всему меня научил. Знаете, он ведь сам не переодевался в женское платье. — На лице Герхарда появилась нежная улыбка. — Собственно, он был чрезвычайно мужественным. Он работал в доках, портовым грузчиком. Но он любил, когда я переодевался во все женское, и научил меня, как правильно это делать.

— Почему вы уехали?

— Они забрали Манфреда, душечка, эти противные гребаные нацисты. Мы пять лет провели вместе, но однажды ночью они пришли за ним, и я больше его не видел. Наверное, он умер, я думаю, тюрьма убила его, но я ничего не знаю точно. — Слезы растворили тушь и теперь черными струйками стекали по его напудренным щекам. — А знаете, может, он еще жив и находится в одном из их противных гребаных лагерей.

Его скорбь была заразительна, и Флик вдруг почувствовала, что и сама готова заплакать. Что заставляет людей преследовать друг друга? — спрашивала она себя. Что заставило нацистов мучить таких безобидных чудаков, как этот Герхард?

— И вот я приехал в Лондон, — сказал Герхард. — Мой отец англичанин, матрос из Ливерпуля. Как-то раз он сошел с корабля в Гамбурге, влюбился в хорошенькую немецкую девушку и женился на ней. Он умер, когда мне было два года, так что я его по-настоящему и не знал, но он дал мне свою фамилию, О’Рейли, и у меня всегда было двойное гражданство. Чтобы получить паспорт, мне в 1939 году пришлось потратить все свои сбережения, но, как оказалось, дело того стоило. К счастью, для телефонного мастера в любом городе всегда найдется работа. А здесь я местная достопримечательность, аномальная дива.

— Печальная история, — сказала Флик. — Я очень вам сочувствую.

— Спасибо, душечка. Но сейчас в мире полно печальных историй, почему же вас заинтересовала именно моя?

— Мне нужна женщина — телефонный мастер.

— Господи, да зачем?

— Я не могу многого вам рассказать, как сказал Марк, это страшная тайна. Одно могу сказать — эта работа очень опасна. Вас могут убить.

— Просто жуть! Но вы должны понять, что физическое насилие — это не для меня. Мне сказали, что я психологически непригоден для службы в армии, и они чертовски правы. Половина новобранцев захочет меня покалечить, а другая половина — затащить в постель.

— Крутых солдат у меня хватает. От вас мне нужна лишь ваша квалификация.

— Значит, у меня будет шанс навредить этим противным гребаным нацистам?

— Безусловно. Если мы добьемся успеха, это нанесет огромный ущерб гитлеровскому режиму.

— Тогда, милая, я — ваша девушка.

Флик улыбнулась. «Боже мой, — подумала она, — у меня получилось!»