Галич Александр

Непричастный к искусству,
Не допущенный в храм, —
Я пою под закуску
И две тысячи грамм.
Что мне пениться пеной
У беды на краю?
Вы налейте по первой,
А уж я вам спою!
А уж я позабавлю —
Вспомню Мерю и Чудь,
И стыда ни на каплю,
Мне не стыдно ничуть!
Спину вялую сгорбя,
Я ж не просто хулу,
А гражданские скорби
Сервирую к столу!

— Как живёте, караси?
— Хорошо живём, мерси!

…Заходите, люди добрые!
(Боже правый, помоги!)
Будут песни, будут сдобные,
Будут с мясом пироги!
Сливы-ягоды солёные,
Выручайте во хмелю…
Вон у той — глаза зелёные,
Я зелёные люблю!
Я шарахну рюмку первую,
Про запас ещё налью.
Песню новую, непетую
Для почина пропою:

«Справа койка у стены, слева койка,
Ходим вместе через день облучаться…
Вертухай и бывший «номер такой-то» —
Вот где снова довелось повстречаться!
Мы гуляем по больничному садику,
Я курю, а он стоит на атасе,
Заливаем врачу-волосатику,
Что здоровье — хоть с горки катайся!
Погуляем полчаса с вертухаем,
Притомимся — и стоим, отдыхаем.
Точно так же мы «гуляли» с ним в Вятке,
И здоровье было тоже в порядке!
Справа койка у стены, слева койка…»

Опоздавшие гости
Прерывают куплет.
Их вбивают, как гвозди,
Ибо мест уже нет.
Мы их лиц не запомним.
Мы как будто вдвоём,
Мы по новой наполним
И в охотку допьём.
Ах, в мундире картошка,
Разлюбезная Русь!
И стыжусь я… немножко,
А верней — не стыжусь!
Мне, как гордое право,
Эта горькая роль, —
Эта лёгкая слава
И привычная боль!

— Как жуёте, караси?
— Хорошо жуём, мерси!

Колокольчики-бубенчики,
Пьяной дурости хамёж!
Где истцы, а где ответчики —
Нынче сразу не поймёшь.
Все подряд истцами кажутся,
Всех карал единый Бог,
Все одной зелёнкой мажутся —
Кто от пуль, а кто от блох…
Ладно, пейте, рюмки чистые,
Помолчите только впредь.
Тише, черти голосистые!
Дайте ж, дьяволы, допеть:

«Справа койка у стены, слева койка,
А за окнами февральская вьюга.
Вертухай и бывший «номер такой-то» —
Нам теперь невмоготу друг без друга.
И толкуем мы о разном и ясном —
О больнице и больничном начальстве,
Отдаём предпочтение язвам,
Помереть хотим в одночасье.
Мы на пенсии теперь, на покое,
Наши койки, как суда на приколе,
А под ними на паркете из липы —
Наши тапочки, как дохлые рыбы.
Спит больница, тишина, всё в порядке…
И сказал он, приподнявшись на локте:
— Жаль я, сука, не добил тебя в Вятке,
Больно ловки вы, зэка, больно ловки…
И упал он, и забулькал, заойкал,
И не стало вертухая, не стало…
И поплыла вертухаева койка
В те моря, где ни конца, ни начала.
Я простынкой вертухая накрою…
Всё снежок идёт, снежок над Москвою,
И сынок мой по тому ль по снежочку
Провожает вертухаеву дочку…»

…Голос глохнет, как в вате,
Только струны бренчат.
Все — приличия ради —
С полминуты молчат.
А потом, под огурчик
Пропустив стопаря:
— Да уж, песня — в ажурчик,
Приглашали не зря!
— Да уж, песенка в точку,
Не забыть бы стишок —
Как он эту вот дочку
Волокёт на снежок!..

Незнакомые рожи
Мокнут в пьяной тоске…
И стыжусь я до дрожи,
И желвак на виске!..

— Как стучите, караси?
— Хорошо стучим, мерси!

…Всё плывет, и всё качается.
Добрый вечер! Добрый день!
Вот какая получается,
Извините, дребедень.
«Получайник», «получайница», —
Больно много карасей!
Вот какая получается,
Извините, карусель.

Я сижу, гитарой тренькаю.
Хохот, грохот, гогот, звон…
И сосед-стукач за стенкою
Прячет в стол магнитофон.