Галактический следопыт

«Да. Он не сообщил ничего нового. Я говорил также с капитаном Боу — тот, судя по всему, пребывает в неуверенности. По его словам, правонарушение, в котором вас обвиняют — не более чем мелкое хулиганство. Триархи до сих пор не подписали договор, определяющий их взаимные юридические обязательства. Ни одна из сторон не доверяет другим, и каждая применяет собственные законы в отношении тех, на кого распространяется их юрисдикция. Ойкуменическую службу безопасности выстрелы, поразившие лисса и олефракта, интересуют лишь постольку, поскольку они были сделаны на ойкуменической территории, но не в той мере, в какой они пересекли границы секторов пришельцев. Убийство гомаза до сих пор не считается незаконным актом. Таким образом, даже если стреляли вы, а не кто-нибудь другой, вас можно обвинить только в нарушении спокойствия, которое воспрепятствовало продолжению заседания. В принципе. Практически, сэр Эстеван может выдать вас лиссам или олефрактам. Хотя я почему-то сомневаюсь в том, что он это сделает. Он — непростой, даже загадочный человек. При этом он, по-видимому, в высшей степени уверен в себе».

Дерби выразил свои чувства нечленораздельным рычанием, после чего буркнул: «Они нарочно позволили мне сбежать, потому что боятся применить детектор лжи и не рискуют устроить публичный судебный процесс».

«Я еще ни в чем не уверен, — покачал головой Хетцель. — Сэр Эстеван подтвердил, что в его резиденции есть длинный коридор, выложенный белой плиткой. Кто-то заснял его, когда он шел по этому коридору, и приспособил голографический фильм так, чтобы вы могли его видеть из камеры… Я забыл его спросить, у кого могла быть возможность снять такой фильм».

«А горшок мне на башку опрокинула тоже голография?»

«Это почти наверняка не был сэр Эстеван. По сути дела, я практически уверен в том, что это сделал Казимир Вульдфаш».

Дерби поднялся на ноги и стоял, поглаживая бритый подбородок: «Если меня обвиняют всего лишь в мелком хулиганстве, почему бы не пойти в Трискелион и не заплатить штраф?»

«Все на так просто. В данном случае местную систему правосудия олицетворяет капитан Боу. Он может приговорить вас к тридцати ударам плетью, к восемнадцати годам заключения в Прозрачной тюрьме или к изгнанию на территорию лиссов. Вам лучше оставаться в „Бейранионе“, пока не прибудут юрисконсульт и ойкуменический судебный исполнитель».

«На это уйдет целый месяц — может быть, два месяца».

«Действуйте по своему усмотрению, — сказал Хетцель. — Вы хотите, чтобы я продолжал расследование?»

«Почему нет? Это ничему не помешает».

«Если вы сдадитесь властям, расследование придется прекратить. Я не могу рассчитывать на то, что вы мне заплатите после того, как вас казнят олефракты».

Дерби мрачно хмыкнул.

Хетцель глубоко вздохнул: «Пока что у нас сложилось только поверхностное представление о том, что происходит на самом деле. В данный момент, по меньшей мере, важнейшими выглядят следующие несколько вопросов. Где находится Бангхарт? Где находится Казимир Вульдфаш? Где вас содержали в заключении? Связаны ли ваши злоключения с компанией „Истагам“? И, если связаны, то каким образом?»

«Не спрашивайте меня, — огрызнулся Дерби. — Я — козел отпущения, с меня взятки гладки».

«Пользовался ли Бангхарт каким-нибудь другим именем или ойкуменическим кодом, который позволил бы его проследить?»

«Насколько мне известно, нет».

«Как он выглядит?»

Дерби почесал подбородок: «Он старше меня, коренастый, с грубым, туповатым на первый взгляд лицом, волосы черные. Он не производит особого впечатления, пока не начинает отдавать приказы, глядя на тебя в упор. Внутренне он безразлично холоден. Любит хорошо одеваться — своего рода щеголь, можно сказать. Пару раз он упоминал о каком-то месте, которое называется „Фаллорн“».

«Фаллорн — планета на другом краю Ойкумены. Что-нибудь еще?»

«Бангхарт как-то странно напевает себе под нос. Это трудно выразить словами — он будто вспоминает и пытается изобразить две мелодии одновременно, в контрапункте. Ничего больше не помню».

«Очень хорошо. Вы с ним приземлились на острове в болоте. Какая тогда была погода?»

«Обычная ясная ночь».

«Вы могли видеть звезды?»

«Не очень отчетливо. В здешнем воздухе они расплываются, а полная луна сияла вовсю, вокруг нее никаких звезд вообще не было видно».

«Как высоко луна взошла над горизонтом? Другими словами, каков был угол ее восхождения в апогее, в градусах?»

Дерби раздраженно повел плечами: «Я не заметил. Мне тогда было не до астрономических наблюдений. Дайте подумать. Кажется, луна взошла не больше, чем на сорок пять градусов — то есть в высшей точке была где-то на полпути до зенита. Про солнце лучше меня не спрашивайте, потому что я не смотрел на небо, пока брел по болоту. Кроме того, оно скрывалось за тучами».

«Хорошо, но вы помните, с какой стороны всходило солнце?»

Дерби позволил себе кислую усмешку: «На востоке».

«Совершенно верно, на востоке. А теперь, предыдущей ночью, где луна поднималась по небосклону — в северной или в южной половине неба?»

«В южной. Какое все это имеет значение?»