Гаити вздрогнет еще раз!

— Ты еще больший баран, чем я думал о тебе, Гасан, — с сожалением проговорил он. — Запомни: русских нельзя напугать, их можно только убить. Я многому научился, воюя с ними целых десять лет. Поэтому не собираюсь тратить время и силы на совершенно бесполезные занятия. Мне нужно, чтобы с первых дней пребывания здесь русские жили в постоянном напряжении. Человек не любит чего-то необъяснимого и непонятного. Русские должны чувствовать, что за ними следят, но не должны понимать, кто это делает. Иди и подготовь молодых, пусть постреляют…

…И вот из тех семерых боевиков, которые должны были обстрелять лагерь российских спасателей и незаметно отойти, в тесной комнатушке теперь стояло только четверо. Да и те выглядели не лучшим образом. Жалкие, побитые, перепачканные кирпичной пылью и чем-то еще, они производили впечатление не воинов ислама, а нищих с базарной площади захудалого арабского городка. Понуро опустив головы, все четверо ждали, что им скажет ага.

Абдул-Гамид еще раз прошелся перед ними, исподлобья рассматривая своих бойцов. Двое были ранены, один в руку, второй, судя по повязке, в голову. Хотя повязка совсем не говорила о том, что он получил боевое ранение. Вполне мог и удариться.

— Итак, вы утверждаете, что русские сами напали на вас? — тихо спросил Бер-хан, когда его молчание стало совершенно невыносимым для боевиков.

— Ага, эти русские — сущие черти, — виновато проговорил один из парней, по-видимому тот, который должен был руководить всей этой акцией. — Они зашли к нам в тыл. Их было никак не меньше полусотни, они убили троих наших людей, мы едва унесли ноги…

— Закрой свою вонючую пасть, смердящий пес! — не повышая голоса, приказал Абдул-Гамид. — Как они могли зайти к вам в тыл, если у вас никакого тыла быть не могло? Вы должны были устроить видимость того, что весь их лагерь окружен, а не лежать, подобно гаремным шлюхам.

— Мы подумали…

— Заткнись, — тут же перебил говорившего Бер-хан. — Никто из вас не умеет думать! Люди, у которых пустые головы, думать не могут… И не смейте мне говорить, сколько таких же безмозглых баранов убито. Те, кто не может выполнить мои приказы, меня больше не интересуют… Впрочем, полагаю, что и вы меня скоро перестанете интересовать.

При этих словах у того, кто пытался оправдаться за проваленную акцию, лицо исказилось от ужаса. О жестокости Бер-хана ходили легенды. Рассказывали — и это было правдой, — что он с такой же легкостью уничтожал людей, которые переставали быть ему нужными, с какой резал баранов во время празднования Уразы.

— Ага, — падая на колени, вскрикнул боевик, — мы все исправим! Дай нам такую возможность!

— Я нисколько не сомневаюсь в том, что вы все исправите, — усмехнувшись, ответил Бер-хан. — Я даже знаю, как вы это сделаете… А теперь пошли вон, мне нужно побыть одному…

Когда провинившиеся торопливо вышли из комнаты, Абдул-Гамид лег на топчан и немигающими глазами уставился в потолок.

Ночное нападение на российский лагерь дало ему возможность убедиться в правильности своих подозрений. На Гаити под видом спасателей прибыла группа какого-то спецназа. В этом у него не осталось сомнений, ночное происшествие это наглядно подтвердило.

Нельзя сказать, что его люди были этакими непобедимыми суперменами. К тому же, на проведение последней акции по его распоряжению были посланы самые молодые боевики для, так сказать, обстрелки. Больших надежд он на них не возлагал, считая их обычным пушечным мясом, которое его вербовщики поставляли ему почти ежемесячно. Хороших бойцов у Бер-хана было не больше десятка. Настоящих, проверенных профессионалов. Вот для них у него было особое задание…

«Итак, русские прислали на Гаити коммандос, — размышлял Абдул-Гамид, изучая трещины на потолке. — Значит, информация, за которую я заплатил двадцать тысяч долларов, верна. Теперь надо набраться терпения и не выпускать русских из виду. Как только они найдут свою игрушку, необходимо будет напасть на их лагерь и захватить ее. Но перед этим надо точно выяснить, где они ее спрячут… Этим и займется Гасан».

О своем так называемом заместителе или помощнике Гасан-паше Бер-хан был не самого высокого мнения. Впрочем, такого же мнения он был и о многих других людях. Даже авторитет руководителя «Аль-Каиды» в последнее время сильно пошатнулся в его глазах. Абдул-Гамид продолжал поддерживать с ним определенные отношения только потому, что Бен Ладен финансировал все его террористические акции. Другого источника поступления денег у Бер-хана пока не было.