Гайдзин. Том 1

Когда Анжелика поравнялась с ним, глаза Струана прищурились в улыбке. Он был открыто влюблен в нее с того самого момента, когда впервые увидел ее в Гонконге четыре месяца назад, она как раз только что приехала – и в одночасье покорила весь остров. Светлые волосы, идеальная кожа, темно-голубые глаза, приятно вздернутый носик, овальное лицо – его ни в коем случае нельзя было назвать хорошеньким, но оно обладало при этом некой странной привлекательностью, от которой захватывало дух, очень парижской. Кроме того, под чистотой и юной свежестью этого создания безошибочно угадывалась чувственность, которую она излучала постоянно, хотя и бессознательно, чувственность, которая требовала утоления. И все это в мире мужчин, не имевших здесь подходящей партии и даже не питавших особых надежд найти себе в Азии жену, которая была бы принята в приличном обществе, и совершенно точно знавших, что второй такой, как Анжелика, им здесь никогда не встретить. Многие из этих мужчин были богаты, некоторые являлись настоящими торговыми князьями.

– Не беспокойтесь насчет туземцев, Анжелика, – прошептал он, – они просто ошеломлены вашей красотой.

Она широко улыбнулась. Как императрица, величественно наклонила голову.

– Merci, Monsieur, vous etes tres aimable[2].

Струан был очень доволен и теперь отбросил прочь все сомнения. Судьба, йосс, господь Бог свели нас вместе, восторженно думал он, прикидывая, когда он сможет обратиться к отцу с просьбой разрешить ему жениться. Почему бы не объявить о помолвке уже на это Рождество?

Рождество подойдет как нельзя лучше. Мы обвенчаемся весной и будем жить в Гонконге, в Большом доме компании на Пике. Я знаю, что мама и отец уже обожают ее, Боже мой, надеюсь, дела у него действительно пошли на поправку. Мы закатим небывалый рождественский бал.

Выбравшись на дорогу, они стали быстро продвигаться вперед, внимательно следя за тем, чтобы не мешать движению. Но, хотели они этого или нет, их неожиданное присутствие и то, что огромное большинство изумленных японцев никогда раньше не видели людей такого роста, с такими необычными чертами лица и цветом кожи, волос и глаз – особенно это касалось девушки, – не говоря уже об их высоких цилиндрах, фраках, узких брюках, сапогах для верховой езды и ее сапожках, амазонке, высокой шляпе с кокетливым пером, дамском седле – неизбежно создавало заторы на дороге.

И Кентербери, и Струан внимательно наблюдали за прохожими, которые сплошным потоком обтекали их, всегда, впрочем, уступая им дорогу. Ни тот, ни другой не чувствовали и не предвидели никакой опасности. Анжелика держалась с ними рядом, притворяясь, что не замечает грубого хохота, разинутых ртов и, время от времени, рук, которые пытались дотронуться до нее. Ее шокировало то, как многие мужчины небрежно подтыкали свои кимоно повыше, открывая узкие набедренные повязки и почти обнажая то, что должно быть прикрыто. «Дорогая моя Колетта, ты мне не поверишь», подумала она, продолжая письмо своей лучшей парижской подруге, которое она закончит сегодня вечером, «но почти каждый из этих бесчисленных носильщиков на главной дороге носит только эту крошечную набедренную повязку, которая не скрывает почти ничего спереди и превращается в тонкую веревочку между ягодицами сзади! Клянусь тебе, это чистая правда, и могу сообщить, что у многих туземцев растут там довольно густые волосы, хотя эти части тела у большинства из них маленькие. Интересно, а у Малкольма…»

Она почувствовала, что краснеет.

– Эта столица, Филип, – сказала она, чтобы продолжить беседу, – она действительно под запретом?

– Нет, если верить Соглашениям. – Тайрер был наверху блаженства. Всего несколько минут знакомства, а она уже опустила «мсье» и звала его просто по имени. – Соглашениями предусматривалось, что дипломатические миссии все государств будут находиться в Эдо, в столице. Мне сказали, что мы оставили Эдо в прошлом году после нападения на нашу миссию. Безопаснее жить в Иокогаме под прикрытием пушек нашего флота.

– Нападения? Какого нападения?

– О, это какие-то сумасшедшие, которых здесь называют «ронины» – местные бандиты, убийцы, что-то вроде этого, – около десятка этих злодеев напали на нашу миссию среди ночи. На Британскую дипломатическую миссию! Представляете, какой поднялся шум! Эти дьяволы убили сержанта и часового…

Он замолчал. Кентербери свернул с дороги на обочину, натянул поводья и указал рукояткой плети вперед:

– Посмотрите-ка туда!