Гайдзин

Лучи умирающего солнца освещали скромно обставленную комнату. Работать с бумагами было уже трудно, поэтому он зажег масляную лампу, тщательно отрегулировал фитиль. На столе лежали пачки депеш, его номер альманаха «Круглый год», давно прочитанный от первой до последней страницы вместе со всеми газетами с последнего пакетбота, несколько номеров «Иллюстрейтед Лондон ньюз» и «Панча». Он взял в руки сигнальный экземпляр «Отцов и детей» Тургенева на русском языке, присланный ему другом при санкт-петербургском дворе вместе с английскими и французскими книгами, начал читать, но не смог сосредоточиться на чтении, отложил роман в сторону и начал второе за сегодняшний день письмо губернатору Гонконга, излагая подробности прошедшей встречи и запрашивая замену для Иоганна. В комнату неслышно вошел Лун, прикрыв за собой дверь.

– Да, Лун?

Лун подошел к его столу, помолчал нерешительно, потом осторожно заговорил, понизив голос:

– Масса, слышать беда, беда сколый на Эдо, в Балсой дом, балсой беда.

Сэр Уильям поднял глаза и пристально посмотрел на него. Большим домом китайские слуги называли их миссию в Эдо.

– Что за беда?

Лун пожал плечами:

– Беда.

– Когда беда?

Лун опять пожал плечами:

– Виски вода, хейа?

Сэр Уильям задумчиво кивнул. Время от времени Лун шепотом пересказывал ему разные слухи и со сверхъестественным постоянством оказывался прав. Сэр Уильям смотрел, как он бесшумно прошел к буфету и смешал ему виски с водой, как раз так, как он любил.

Филип Тайрер наблюдал тот же самый закат из окна второго этажа британской миссии в Эдо. Группы самураев, как обычно, располагались за стенами и на всех подступах к вершине холма. Оттенки темно-красного, оранжевого и коричневого у пустынного горизонта смешивались с полоской голубого неба, прижавшейся к самому морю.

«Слава богу, французский адмирал привез назад Андре Понсена. Я благодарю Господа за Андре Понсена, хотя он человек со странностями и не отличается постоянством, но это лишь потому, что он француз. У меня уже есть два учебника, в которых полным-полно японских слов и выражений, а мой дневник до отказа напичкан всяким фольклором и местными обычаями. Мне назначена встреча с иезуитом, когда я снова вернусь в Иокогаму. Такой замечательный прогресс, а ведь мне так важно выучить японский как можно быстрее. И я уже не говорю о Ёсиваре.

Три посещения. Первые два предприняты вместе с Андре, третье – самостоятельно».

– Андре, я просто не могу высказать, как я ценю все то время, что вы посвящаете мне, и всю вашу помощь. Что же касается сегодняшней ночи, я буду вечно вам за нее благодарен, вечно.

Он сказал это после первого визита.

С наступлением сумерек, нервничая, краснея, истекая потом, почти не в состоянии вымолвить ни слова, но стараясь держаться «настоящим мужчиной», он вышел из Поселения следом за Андре, присоединившись к оживленной толпе мужчин, направлявшихся в сторону Ёсивары. Они миновали самурайскую стражу, вежливо приподняв цилиндры и получив в ответ небрежные поклоны, перешли через Мост в Рай и приблизились к высоким воротам в глухой деревянной ограде.

– «Ёсивара» означает «место, где растет тростник», – словоохотливо объяснял ему Андре. Оба они изрядно приободрили себя шампанским, но Тайреру это не помогло, даже наоборот: вино лишь усилило его тревогу и опасения. – Так назывался район в Эдо, отвоеванный у болота, где был выстроен обнесенный со всех сторон оградой квартал для публичных домов, первый в истории Японии. Выстроен по приказу сёгуна Торанаги два с половиной века назад. До этого бордели были в беспорядке разбросаны по всему городу. С тех пор, как рассказывают, все города, и большие и маленькие, имеют похожие кварталы, на каждый из них получено разрешение властей и все они строго контролируются. По традиции многие по-прежнему называются Ёсиварами. Видите вон там?

Над воротами виднелись изящно вытравленные на дереве китайские иероглифы.

– Они означают: «Страсть не дает покоя, выход ей должно найти».

Тайрер нервно рассмеялся. Перед воротами и внутри он заметил большое количество стражников. Вчера вечером, когда Андре предложил проводить его сюда – они тогда сидели в клубе и выпивали, – Тайрер упомянул одного торговца, который рассказал ему, что стражники поставлены там не столько следить за порядком, сколько не давать шлюхам сбежать.

– Получается, что на самом деле все они рабыни, не так ли?

Он был шокирован, увидев, как Понсен сердито вспыхнул:

– Mon Dieu, не считайте их шлюхами и не зовите их шлюхами в нашем понимании этого слова. Они не рабыни. Некоторые из них связаны договором на несколько лет, многие проданы родителями еще в юном возрасте, опять же на определенное количество лет, но их контракты одобрены бакуфу и все зарегистрированы. Они не шлюхи, они дамы Ивового Мира, и не забывайте об этом. Дамы!

– Извините, я…

Но Андре пропустил его извинение мимо ушей.