Гагарин и гагаринцы

Система ориентации корабля в данном полете была солнечной, оснащенной специальными датчиками. Эти датчики «ловят» Солнце и «удерживают» его в определенном положении, так что тормозная двигательная установка оказывается всегда направленной против полета. В 10 часов 25 минут произошло автоматическое включение тормозного устройства. Оно сработало отлично, в заданное время. За большим подъемом и спуск большой — «Восток» постепенно стал сбавлять скорость, перешел с орбиты на переходный эллипс. Началась заключительная часть полета. Корабль стал входить в плотные слои атмосферы. Его наружная оболочка быстро накалялась, и сквозь шторки, прикрывающие иллюминаторы, я видел жутковатый багровый отсвет пламени, бушующего вокруг корабля. Но в кабине было всего двадцать градусов тепла, хотя я и находился в клубке огня, устремленном вниз.

Невесомость исчезла, нарастающие перегрузки прижали меня к креслу. Они все увеличивались и были значительнее, чем при взлете. Корабль начало вращать, и я сообщил об этом «Земле». Но вращение, обеспокоившее меня, быстро прекратилось, и дальнейший спуск протекал нормально. Было ясно, что все системы сработали отлично и корабль точно идет в заданный район приземления. От избытка счастья я громко запел любимую песню:

Родина слышит,
Родина знает…

Высота полета все время уменьшалась. Убедившись, что корабль благополучно достигнет Земли, я приготовился к посадке.

Десять тысяч метров… Девять тысяч… Восемь… Семь…

Внизу блеснула лента Волги. Я сразу узнал великую русскую реку и берега, над которыми меня учил летать Дмитрий Павлович Мартьянов. Все было хорошо знакомо: и широкие окрестности, и весенние поля, и рощи, и дороги, и Саратов, дома которого, как кубики, громоздились вдали…

В 10 часов 55 минут «Восток», облетев земной шар, благополучно опустился в заданном районе на вспаханное под зябь поле колхоза «Ленинский путь», юго-западнее города Энгельса, неподалеку от деревни Смеловки. Случилось, как в хорошем романе: мое возвращение из космоса произошло в тех местах, где я впервые в жизни летал на самолете. Сколько времени прошло с той поры? Всего только шесть лет. Но как изменились мерила! В этот день я летел в двести раз быстрее, в двести раз выше. В двести раз выросли советские крылья!

Ступив на твердую почву, я увидел женщину с девочкой, стоявших возле пятнистого теленка и с любопытством наблюдавших за мной. Пошел к ним. Они направились навстречу. Но, чем ближе они подходили, шаги их становились медленнее. Я ведь все еще был в своем ярко-оранжевом скафандре, и его необычный вид немножечко их пугал. Ничего подобного они еще не видели.

— Свои, товарищи, свои! — ощущая холодок волнения, крикнул я, сняв гермошлем.

Иван Мирошников СОЗВЕЗДИЕ ГАГАРИНА

Рожден Гагарин под серпом Луны
Среди разлива рек и тишины.
В сенях был серп из стали высшей пробы —
Орудие и символ хлебороба.

И в зной июльский, и в туманах рос…
В полях он видел жатву, сенокос.
И под высоким под смоленским небом
Узнал он цену и труду, и хлебу.

В пятнадцать лет, литьем заворожен,
С могучим молотом сдружился он.
Железом был пропитан в цехе воздух.
А искры сыпались на пол, как с неба звезды.

Он понял, глядя в будущую даль, —
Людьми стальными делается сталь.
Но где бы он с товарищами ни был.
Его влекло в заманчивое небо.

Курсантом Юрий в Оренбурге стал
И в руки взял уверенно штурвал,
Потом открыл космические дали,
То Серп и Молот ввысь его подняли.

М. Залюбовская ЗНАЕТЕ, КАКИМ ОН ПАРНЕМ БЫЛ Документальная повесть