Гадюка в сиропе

– Нет, вы видали таких идиотов! – бушевал он, повесив трубку. – Пытаются заставить работать обесточенный компьютер!

Так что Леокадия Сергеевна, решившая исключить любую возможность пожара, меня не удивила. С тяжелым вздохом я открыла ящик письменного стола и увидела, что он пуст. Второй и третий были забиты всякой ерундой: счетами, старыми квитанциями, использованными ручками, скрепками… Но я отлично помнила, как она вынимала черные дискеты из красной коробочки, находящейся в самом верхнем ящике. Впрочем, коробочка была на месте, но пустая. Дискеты с романами Кондрата испарились, растаяли, словно кусок рафинада в горячем чае.

Расстроенная и недоумевающая, я вернулась домой. Ну и что теперь делать? Я позвонила в издательство.

Галин сразу схватил трубку.

– Евлампия Андреевна, душенька, я жду вашего звонка с утра.

– Видите ли какое дело, Миша, – заблеяла я. – Вы абсолютно уверены, что дискеты пустые?

– Считаете меня идиотом? – вскипел редактор.

– Что вы, нет, конечно! Просто рукопись исчезла из компьютера!

Воцарилось молчание, прерываемое треском и пощелкиванием, наконец Галин отреагировал.

– Ангел мой, если издательство «Сигма» предложило вам большую сумму за этот роман, имейте в виду, что они обманщики. И вообще, вы дома?

– Да.

– Еду, – бросил Галин и отсоединился.

Я побрела на кухню и обнаружила Пингву, быстро-быстро грызущую тушку сырой курицы, опрометчиво оставленную мною на мойке. Наподдав ей кухонным полотенцем, я попробовала немного прибрать, но потом бросила это неблагодарное занятие. В конце концов, я не звала Михаила в гости.

Но Галину было наплевать на порядок в нашей квартире. Он влетел, словно торнадо, в прихожую и бросил на полочку у зеркала пачку сторублевок.

– Здесь еще десять тысяч. Давайте рукопись.

– Но ее правда нет.

– Не верю, – отрезал Михаил.

– Честное благородное.

Галин сел на стул, вытащил сигареты и поинтересовался:

– Ну и куда же она подевалась?

– Понятия не имею. Наверное, я случайно отправила ее в корзину!

– Черт-те что, – пробурчал редактор.

– Но дискеты, которые я принесла вам, были с информацией.

– Да вот они, – зло сказал он и швырнул на полку два черненьких квадрата. – Любуйтесь. Абсолютно, девственно пусты!

– Хотите кофе? – вспомнила я о гостеприимстве.

– Лучше чашечку цианистого калия, – вздохнул Миша.

И мы прошли на кухню.

Пингва вновь сидела в мойке. Зажмурив глаза и урча от восторга, она грызла все ту же несчастную курицу.

– Ах ты негодница! – рассвирепела я. – Ну, сейчас мало не покажется.

Я схватила несколько листов бумаги, лежащих на холодильнике. Пингва, услыхав шорох, мигом нырнула под стол. Размахивая бумажной «дубинкой», я ринулась за ней. Но хитрая кошка в секунду выскочила в коридор и взлетела на самый верх вешалки.

– Ну погоди, – пригрозила я. – Есть захочешь, слезешь.

Вернувшись на кухню, я швырнула «дубинку» на стол и пожаловалась:

– Такая негодяйка, ничего оставить нельзя, сразу сожрет!

– Что это? – тихо спросил Михаил, указывая на бумаги.

– Где?

– Да вот.

– А, это «Загон с гиенами». Я распечатала, чтобы прочесть, и оставила на кухне. Лиза не умеет зажигать газ, так она сначала берет бумажку, скручивает…

– Нет, – простонал Галин. – Боже, я сейчас сойду с ума! Ты же говорила, что нет рукописи!

– Ну да, в компьютере нет.

– Но вот же она, на холодильнике.

– А как я ее засуну на дискету?

Галин поставил чашечку с кофе на стол и пробормотал:

– Отдай распечатку.

– Пожалуйста. Только я не уверена, что она тут вся. Лиза вчера кекс пекла.

Трясущимися руками Михаил начал перебирать страницы.

– Шесть страниц не хватает, – сообщил он.

– Говорю же, Лиза вчера кекс пекла!

Он треснул кулаком по столу так, что крохотные чашечки жалобно звякнули.

– Хватит издеваться! Сразу бы сказала, что мало денег дал!

– Ничего я не издеваюсь. Я думала, вам дискета нужна!

– Рукопись! – завизжал Галин. – Рукопись, однофигственно какая, хоть на камне высеченная!!!

– Не ори на меня, – обозлилась я.

– А ты не строй из себя дуру!

– Сам дурак, – не утерпела я.

Повисло молчание. Потом он потер затылок.

– Кажется, Евлампия Андреевна, мы вступили в другую стадию взаимоотношений, перешли на «ты».

Я кивнула и сказала:

– Кстати, у меня есть еще один экземпляр «Загона», я два напечатала.

Галин всхлипнул и стал хохотать. Я с недоумением смотрела на него. Наконец мужик перестал веселиться и сказал:

– Убиться можно. Ты, дорогуша, редкий экземпляр!

– Забирай рукопись и уходи.

Миша взял стопку страниц и, продолжая смеяться, вышел в прихожую. На пороге он притормозил:

– Имей в виду на будущее, мне все равно, в каком виде будет рукопись!

Я закрыла дверь и подобрала с пола упавшие дискеты.