Гадюка в сиропе

Скоро по потолку перестали бегать квадратики света, часы в кабинете Кондрата монотонно пробили три раза, началось самое страшное время суток. Катюша, всю жизнь проработавшая в больнице, уверяла меня, что именно на промежуток с трех до пяти приходится основная смертность, в это время чаще всего случаются инсульты и инфаркты. Но, как ни странно, и большинство людей родилось на свет именно в эти часы. Я, как правило, проваливаюсь в сон и просыпаюсь только по звонку будильника. Но сегодня сердце колотилось в груди, и покой все не приходил.

Почему убили Кондрата? Кому была выгодна смерть преуспевающего литератора? Кто решил подставить Лену? Из-за чего лишили жизни Антона Семенова и Ангелину Брит? И где искать организатора всех этих преступлений. Ох, чует мое сердце, режиссер у спектаклей один. Только как до него добраться?

«Все-таки Андрюша неплохой парень», – неожиданно вяло подумала я и заснула.

Разбудил меня Пингва. Залез на кровать и стал скакать, сдирая с меня одеяло.

– Уйди, негодник, – пробормотала я, глянула на будильник и заорала: – Лиза, вставай скорей, школу проспали, уже десять! Лиза, быстрей!

В ответ – звенящая тишина. Ругая себя на все корки, я влетела в детскую. Широкая кровать была застелена покрывалом, на нем вольготно раскинулся Рамик. Машинально отметив, что песик еще прибавил в росте, я кинулась на кухню. Посередине стола стояла сковородка, накрытая крышкой, сверху белела записка: «Дорогая Лампуша, я ушла в школу, вернусь поздно, нас сегодня ведут в музей. Тебя будить не стала, отдыхай. Завтрак готов».

Я подняла крышку и увидела сильно подгоревшую и абсолютно холодную яичницу с малоаппетитным кусочком жирной ветчины. Из глаз от умиления чуть не хлынули слезы. Лизок постаралась и сготовила что могла. Я не слишком люблю жареные яйца, да еще в компании с беконом, но эти проглотила в полном восторге и принялась одеваться. Съезжу в «Мир литературы», поспрашиваю коллег Лины. Все-таки негодяя, задумавшего всю комбинацию, нужно искать возле Брит. Ведь открыла же она, смертельно напуганная, добровольно дверь, значит, отлично знала пришедшего, доверяла ему. Хотя почему это я употребляю мужской род? Вдруг все придумала женщина?

ГЛАВА 10

«Мир литературы» помещался в большом здании, украшенном множеством табличек. Здесь мирно соседствовали «Загадки и кроссворды», «Друг зверей», «Женский взгляд», «Володя» и «Светлый путь». Поднявшись на третий этаж, я пошла по длинному коридору, стены которого украшали картины и гравюры. Множество совершенно одинаковых белых пластмассовых дверей сверкали табличками: «Отдел информации», «Сектор критики», «Фотоотдел». Поколебавшись, я толкнула дверь корректорской и поинтересовалась:

– Скажите, Ангелину Брит где найти?

Пять миловидных женщин разом оторвались от бумаг и уставились на меня. Наконец одна курносенькая блондиночка осторожно спросила:

– А вы ей кто?

– Автор, статью принесла.

Женщины одновременно вздохнули, блондиночка все так же немногословно сказала:

– Ступайте в отдел информации.

В нужной комнате перед компьютером сидела девица в невероятно короткой юбчонке. Вначале мне показалось, что она просто-напросто забыла надеть с утра эту деталь туалета – ну опаздывала на работу и прилетела в одном свитерке. Кстати, одна из наших преподавательниц, милейшая Валентина Сергеевна, однажды ворвалась в лекционный зал с воплем:

– Простите, проспала.

Студенты благосклонно закивали. Что ж, профессора тоже люди, и ничто человеческое им не чуждо. А Валентина Сергеевна хоть и читала занудный предмет «История музыки», но была неплохой теткой, абсолютно безвредной, только очень рассеянной.

– Извините, извините, – бормотала она, выпутываясь из длинной шубы. – Итак, начинаем. На рубеже XVII и XVIII веков в Италии…

– Простите, – робко кашлянула пианистка Машенька Рогова. – Простите…

– Ну, в чем дело? – рассердилась Валентина Сергеевна, крайне негативно реагирующая на то, что ее отвлекали от лекции.

Деликатная Машенька покраснела и пролепетала:

– У вас это, юбка, то есть ну, в общем…

Валентина Сергеевна глянула вниз и обнаружила, что стоит перед аудиторией в прелестной белой блузочке, заколотой у горла настоящей камеей, и… в одних чулках. Несчастная взвизгнула, схватила шубу… Мальчики деликатно отвели глаза. Преподавательница замоталась в каракуль и сказала историческую фразу:

– Боже, какое счастье, что я нацепила утром целые колготки!

…– Вам кого? – лениво поинтересовалась девчонка.

– Ангелина Брит тут сидит?

– Она умерла, – спокойно ответила корреспондентка, не отрываясь от монитора. – Если вы материал принесли, давайте мне.

Пораженная полным бездушием, с которым журналистка говорила о смерти коллеги, я решила изобразить ужас и воскликнула:

– Такая молодая! Отчего?

Девчонка дернула плечиком:

– Небось любовник пристрелил. Брит была страшно неразборчивая, любого к себе в постель волокла, вот и допрыгалась.

– Вы ее хорошо знали?

Репортерша фыркнула:

– Я с ней не здоровалась, потому что предпочитаю не иметь дело с людьми такого сорта! Если принесли материал – кладите на стол. Нет, тогда не мешайте, у нас номер идет.