Гадюка в сиропе

Услышав, как Лиза бормочет перед обедом «Отче наш», Кондрат взбеленился и с воплем: «Монашка в нашей семье ни к чему!» – забрал дочь. Устроив Лизавете экзамен, папенька понял, что голова дочурки забита диковинными сведениями. Ребенок мог без запинки назвать церковные праздники, сообщить о муках первых христиан и вышить крестиком собор Василия Блаженного. Вместо русских сказок и книг вообще Лизок читала Жития святых. Таблицу умножения и правописание «жи» и «ши» ребенок не знал. Схватившись в очередной раз за голову, Кондрат отыскал математическую школу, где преподавали по высшему разряду точные науки. Находилось заведение в области, каждое утро Лизавету отвозили на уроки, а в восемь вечера забирали. В лицее имелось все: бассейн, катание на пони, обед из трех блюд, занятия ритмикой… Не было только обещанных глубоких знаний. Уроки длились по тридцать минут, детей старались не нагружать, уделяя особое внимание закаливанию. Зимой и летом их выводили босиком во двор, школьники делали зарядку на свежем воздухе. Следует отметить, что за два года, проведенные в санаторных условиях, Лиза ни разу не чихнула, но таблицу умножения так и не освоила. В лицее, писавшем в рекламном объявлении: «Преподаем математику лучше всех в России», изучение злополучной таблицы начинали в восьмом классе.

Отчаявшись найти для ребенка хорошую школу, Кондрат нанял учителей, и Лиза осела дома.

– А тебя не пробовали отдать в самую обычную, городскую школу? – поинтересовалась я.

– Там по сорок детей в классе и учительница указкой дерется, – повторила явно чужие слова Лиза.

– Случается и такое, – согласилась я. – Вот что, завтра пойдем в ту, где учился до отъезда Кирюшка. Кстати, она рядом, одна остановка на метро, будешь сама ходить.

– Я! – ужаснулась Лиза. – Одна по улицам! Но там кругом насильники! Девочке нельзя без сопровождающего.

– Слушай, – вышла я из себя. – Я живу на свете поболее твоего и до сих пор не встретила ни одного насильника. – Потом помолчала и добавила: – К счастью.

На следующий день, поднявшись рано, мы отправились в Дегтярный переулок. Кирюшкина классная руководительница Людмила Геннадьевна носит прозвище Милочка и полностью ему соответствует, к тому же она преподает математику и обладает настоящим христианским терпением. Во всяком случае, объяснять материал она может бесконечно, разжевывая его до такой степени, что ученикам не остается ничего делать, кроме как глотать поданное.

Мы посекретничали в учительской, потом сбегали к директору, и в одиннадцать утра я унеслась, пообещав Лизе, что зайду за ней около пяти.

Путь мой лежал к свидетельнице Ангелине Брит, столь удачно подслушавшей разговор Лены и Антона. Все в ее показаниях казалось странным. Ну зачем обсуждать проблему убийства в коридоре, возле хилой входной двери? Почему бы не сделать это в комнате, предварительно убедившись, что рядом никого нет. И еще одно, листая телефонную книжку Лены, я наткнулась на фамилию Брит, редкую, совсем не распространенную.

На звонок ответила девица.

– Ангелину можно?

– Слушаю.

– Мне надо с вами встретиться.

– Зачем? – резонно спросила она.

Я секунду поколебалась и решила пока не говорить правды.

– У вас есть знакомые за границей?

– Да, – ответила Ангелина, очевидно, она была не слишком умна. – Женя Фейгенберг в Израиле. А что?

– Она прислала вам посылку. Хочу отдать.

– Класс, – взвизгнула Брит. – Ну, Женька, вспомнила про мой день рождения. Можете домой ко мне приехать? Уж извините, я приболела слегка.

И, испугавшись, что я не поеду к гриппозной даме, она быстренько добавила:

– Ничего серьезного, межреберная невралгия: прыгнула после бани в ледяной бассейн, меня и скрутило.

– Ладно, – изображая недовольство, пробормотала я. – Так уж и быть, давайте адрес.

К дому Ангелины я подскочила, запыхавшись. В моих руках покачивался пакет, изображающий посылку. Недолго мучаясь, я заскочила по дороге в обувной магазин, выпросила коробочку, набила ее старыми газетами, обернула в красивую подарочную бумагу… Суну Ангелине в дверях, небось не станет при мне открывать и пригласит выпить кофейку, а там уж как-нибудь начнем говорить на интересующую меня тему.

Но вышло не совсем так, как я предполагала. Брит, красивая, рослая брюнетка, всплеснув руками, сказала:

– Ну и хлопот я вам доставила! Сначала посылку из Израиловки волокли, а теперь еще и на дом доставили. Хотите кофейку?

Радуясь, что пока все идет по плану, я кивнула, и меня препроводили на кокетливо убранную кухню, всю в рюшечках, бантиках и керамических свинках.

– Садитесь, садитесь, – щебетала хозяйка, включая чайник. – Есть чудесный торт, «Наполеон».

Я расслабилась, но тут произошло непредвиденное. Со словами: «Ну-ка посмотрим, что Женюрка прислала», – Лина быстро содрала с «подарка» хрусткую бумагу, подняла крышку и во все глаза уставилась на скомканные «Мегаполисы».

– Это что? – оторопев спросила она. – У Женьки «крыша» съехала?

– Нет, – ответила я. – Ваша подруга не имеет к этому пакету никакого отношения.

В этот момент чайник, выключаясь, щелкнул, и Лина так и подскочила.

– Ой! Вы кто?

– Евлампия Романова.