Где Шурик ездил на осле,В блокнот записывая тосты,Там смерть стоит навеселе,Чтоб ямы вырыть всем по росту.Где Вицин в лесополосеСидел в засаде с Моргуновым,Спит БТР возле шоссе.Являясь коллективным гробом.Легли на цинковые полкиИ больше не сопротивляютсяСтудентки вузов, комсомолки,Спортсменки, местные красавицы.Прекрасны древние обычаи,Их чтут воинственные горцы.Сказала маленькая птичка:“Я лично полечу на солнце”.А я седая, злая шавкаХуячу по клавиатуре.Но птичку жалко, птичку жалко.И я рыдаю, словно Шурик.Вокруг одни козлы, ващщеЖизнь человеческая похуй
[9],При Леониде ИльичеЖилось, конечно, очень плохо…Простите мою грубость, братцы,Нам эта фраза всем знакома:“В моем доме не выражаться!”Да только нету больше дома.Грустит в горелом Гори Сталин,На бирже паника в пизду…Похоже, скоро нам настанетБамбарбия и киргуду.
Моменто море. (Осенняя лирика 2008 года)
Не отпускают Бахмину на УДО,За окнами холодно, ветрено, сыро.А мы все сидим не то в ожидании Годо,Не то сообщения о смерти товарища Ким Чен Ира.Вы верите в добрые чувства?Очкастые важные дяди.Никого они не отпустят,Но многих еще посадят.А сколько раз нам говорили,Мол, совершенно ясно,Что типа уже в могилеКомерада наш Фидель Кастро?А он до сих пор живетНазло империалистам.А я ведь родился в тот год,Когда они свергли Батисту.На счастье или бедуК недостижимой целиПолвека по жизни идуЯ в одной шеренге с Фиделем.Сколько стихов прочиталЯ в поддержку Чили и Кубы,Сколько ковров заблевалЯ ихним “Гавана клубом”.Да раньше я склею ластыПод яростный крик вороний,А Ким Чен Ир и КастроНас всех еще похоронят.Не колокол языкастыйПо мне прозвенит, а бубенчик.Обрадуются педерасты —Одним гомофобом меньше.Солидные люди скажут: “ИздохЛузер и неудачник.Злобный, завистливый лох,Собаке и смерть собачья”.В каком-то давно забытом годуВсе уже это было,И здорово напоминает пиздуРазрытая свеже могила.Воткнут по краям из пластмассы цветы,И, может быть, пару слезинокУ ямы неровной вдруг выронишь тыНа чавкающий суглинок…
Датский стих
Дню национального Согласия и Примирения посвящается