Футтарк. Первый атт

– Ну там уж полисмены бежали, оттащили бы, а я лишь немного поторопил события. И, поверите ли, места себе не находил – рука-то у меня тяжелая! В полиции сказали, что вас отпустили, вот я и разыскал вас, чтобы удостовериться – вы в полном здравии.

– Да вроде того… – вздохнул он.

– Но что же это с вами такое приключилось? – не отставал я. – Не от духоты ли?

– Да что ж он, сэр, барышня какая, чтоб от духоты сомлеть? – раздался въедливый женский голос, и в лавке появилась крепкая женщина средних лет, должно быть, супруга Питерсона. Довольно привлекательная, должен отметить, но, видно, держит муженька под каблуком. – Он давно уже на людей бросается!

– Да-а? – заинтересовался я, а бакалейщик начал ковырять прилавок крепким ногтем. – А мне сказали, доктор никакой болезни не нашел…

– Так он здоровей быка! – высказалась миссис Питерсон. – Ясное дело, нету у него никаких болезней! Разве что…

Тут она замялась.

– Что такое? – мягко спросил я.

– Мать! – Наверно, Питерсон хотел рявкнуть, но вышло почему-то жалобно.

– Немощь на него напала, – сообщила словоохотливая женщина. – Так это уже прошло! Лекарство выпил – и прошло. Лучше б не пил, ведь покоя не дает!

Да, в приличном обществе миссис Питерсон делать нечего… В ином случае я развернулся бы и ушел, но сейчас я должен был докопаться до сути!

– Лекарство? Что это же за волшебное средство? – старательно удивился я.

– А порошочек, – охотно ответила она, решив, видимо, что на меня тоже «напала немощь». – Несколько раз принял – и все, и отбоя нет! Я уж сперва обрадовалась, прямо молодость вспомнила, а потом аж взвыла! Днем по хозяйству крутишься, ночью тоже покоя не дает, где мне сил-то взять? Это он, бугай здоровый, за прилавком стоит, а я?.. А поди откажи – прям звереет! Пару раз чуть не прибил, окаянный!

У меня начало светлеть в мыслях.

– Мать!.. – прохрипел багровый бакалейщик.

– Еще и нести от него стало, как от душного козла, – припечатала миссис Питерсон. – Не настираешься! И всех покупателей распугал!

И тут я вспомнил этот запах. Тот самый, что обонял в цветочном павильоне! Значит, так пахло от Питерсона… Интересно, почему?

– А раньше ваш муж проявлял агрессию? – спросил я, увидел в глазах женщины непонимание и поправился: – Поднимал на вас руку?

– Да попробовал бы только! – подбоченилась она. – Я б ему сковородкой сразу!.. А под подушку-то ее не положишь! Да и… побоялась бы я. Он какой-то чумной делается, ничего не соображает, слов не слышит, прет дурниной…

– Прямо как в этот раз… – пробормотал я и посмотрел на Питерсона. Тот понурился. Ну верно, не всякий день супруга отчитывает его перед заезжим господином, да еще с такими подробностями! (Вот именно поэтому я давным-давно дал зарок не жениться ни при каких обстоятельствах. Кактусы, по крайней мере, молчат о наших с ними отношениях!) – Любезный, а там, в павильоне, с вами произошло что-то подобное?

Он побагровел еще сильнее, хотя, казалось, куда уж больше?

– Просто очень уж странно все это выглядит, – продолжал я. – Жену вы, я вижу, любите, живете в согласии, и вдруг… Пострадавший… я имею в виду первого, который отделался легким испугом, – он что, напомнил вам супругу?

Юноша в вишневом пальто даже отдаленно не походил на миссис Питерсон, но я решил – уж блефовать так блефовать!

– Н-нет… – выдавил бакалейщик. – Я сам не понял, чего это вдруг… Вижу – красное, ну и… А тут инспектор, а у меня уже глаза пелена застила, тоже красная, я и не соображаю, что делаю, чувствую только – оттаскивают! Ну и…

– То есть в неконтролируемое буйство вы впадаете в случае отказа, – резюмировал я. – И началось это не так давно…

– Да он всегда был телок телком, – вставила миссис Петерсен. – А тут вдруг раздухарился на старости лет!

– Очень интересно! А порошочка у вас того не осталось, случайно?

– Нет! – отрезала она. – Я все сразу в уборную и выкинула! Годы наши уже немолодые, лучше так будем век коротать, чем этакая стыдобища! В полицию забрали! Да за что! Сраму-то…

– А где вы это снадобье купили? – спросил я бакалейщика, и тот подробно объяснил. Адрес был мне поразительно знаком – тот самый, из брошюрки! – И откуда вы узнали о нем?

– Так в письме было. У нас тут на улице, почитай, всем мужикам прислали, – выдавил он.

– Прелестно… – сказал я. – Ну что ж… А когда вы там побывали, ничего необычного не заметили?

– Необычного? – Питерсон снова почесал в затылке. – Ну… Там один ошивался такой, странноватый тип. Наверно, из художников, у них у всех гривища – во!

– Да у вас, любезный, и у самого шевелюра – дай бог каждому, – усмехнулся я.

– Да-а, чего-то я оволосел… – признался тот. – То борода, почитай, не росла, а теперь – во какой веник! Бритвы тупятся!

– А почему вы решили, что в том заведении был именно художник?

– А пальцы в краске, – ответил он. – Но не маляр же! По-господски одет, вот вроде вас. Только не такой аккуратный. Сидит, понимаешь, без пиджака, как у себя дома, и с хозяином болтает. По имени его называл…

– Еще интереснее… Ну что ж! – сказал я. – Искренне надеюсь, что с вами впредь не произойдет никаких неприятностей. Всего доброго!