Читаем Функция: вы полностью

Шарлотта вынырнула из ладоней и улыбнулась на мои слова. Безмятежно, ласково, почти из вчера. А зверь в неподвижном взгляде напомнил: я убью тебя первым.

Осень в Эс-Эйте пахла дорогими моющими средствами.

* * *

Казалось, неделя прошла с тех пор, как я видел ее такой: бесстрастным профилем напротив, с пакетиком сахара, зажатым в руке. Рядом с Ариадной я не впал бы в панику, даже если бы загорелись стены. Она была как ледокол.

– Мерит Кречет – единственная, кто участвовал в обеих итерациях «Эгиды». Она близко дружила с Пройссом. Знала Фебу и Константина, которые помогали ему выкрасть искру. По всему, это неразменная фигура для проекта.

Я кивнул, поглядывая на ее раскрытую шею. Ариадна прождала нас под дождем почти час, и теперь с ее спутанных волос текло за ворот – нам обоим.

– Что? – заметила она.

– Ты опять забыла шарф.

Ариадна приложила руку к шее. Так проверяли пульс.

– Извини.

Я обернулся на куртку, стекающую по спинке стула, вытащил свой желтый шарф и протянул через стол, едва не окунув в кофе.

– Хорошо, что не сапоги, как раньше. Сейчас я и с отсутствием обуви у одной девушки справиться не могу. Но в следующий раз, когда идет дождь, прошу, стой под крышей.

Ариадна отложила сахар. Я по-быстрому вскрыл его и высыпал в чашку. Виктор перевел нам денег даже больше, чем я расчитывал в чрезвычайных обстоятельствах (я опасался уточнять, почему это оказалось так легко), так что мы снова могли позволить себе обед, не овощи-милые-овощи, а нормальный, как в обычной жизни. Может, даже лучше, чем в обычной: на четвертом этаже эс-эйтовского небоскреба, в кафе-баре с джукбоксом, бархатными стульями и афишами культовых фильмов вместо картин. Затем я поглядел на два пустых стула рядом с нами. Бежевое пальто с пятнами крови висело на спинке. Промерзшая бутылка водки составляла компанию моему кофе. Иллюзия обычной жизни развеялась, отказавшись иметь с их хозяевами что-либо общее. Пустив мой шарф по плечам, Ариадна продолжила:

– Что бы из себя ни представляла «Эгида», Фиц с Элизой на грани нервного срыва. По их словам, Кречет здесь ни при чем. Пусть так. Но на проекте Обержина что-то происходит. Минотавр об этом узнал. Обоих попытались убить, одного успешно. Вот почему важно допросить ее.

– В каком смысле – допросить?

– Если у Мару получится согласовать встречу в понедельник…

– Это я понял, но почему нельзя просто поговорить? Если Мерит Кречет подписывала те же бумаги, ее нервный срыв будет следующим.

– Заслуженный сотрудник Эс-Эйта не будет честен просто так.

– А что говорит Мару?

Ариадна помолчала. Я выразительно помолчал в ответ. В приглушенном освещении самого укромного закутка кафе-бара от нее исходила дымная, предштормовая какая-то темнота.

– Если Эс-Эйт согласится принять нас, то только как преемников, – наконец сообщила Ариадна. – Мару там не будет.

– И как же вы собираетесь вести допрос, если обе не можете лгать? На чужих, психически уравновешанных людей не так-то легко надавить, просто согнав в запертую комнату.

Она пожала плечами.

– Есть идеи?

Я протяжно вздохнул.

– Раскаленный утюг – в пятерке эффективных доводов.

Ариадна помолчала. Наверное, прикидывала, есть ли в лабиринте утюг. Он, конечно, был – у Виктора с Тамарой как минимум; вспомнив об этом, я подумал, что зря подаю такие идеи человеку, не понимающему шуток.

– Михаэль. Ты не понял. Если все получится, нас ждут втроем. Мару сказал, что формально ты часть преемника. Как мой… – Ариадна сделала паузу.

– Кто? – уточнил я, когда та затянулась.

– Партнер, – нашла она самое убийственное слово в мире.

Мой восторг от открывшихся партнерских перспектив был не выразим лицом и не передаваем словами.

– Иными словами, у нас два дня, чтобы исход этих переговоров не повлиял на судьбу Минотавра, – продолжила Ариадна.

– Два дня, чтобы встретиться с госпожой-старшим-председателем и подтвердить контроль над искрами, – вторил я.

Ариадна кивнула. Я оглянулся на коридор, ведущий к уборным, откуда Влад с Шарлоттой не возвращались уже пятнадцать минут.

– И что думаешь? – тихо спросил я. – Как ей это удалось?

Я полагал, Ариадне понадобится время на размышления, а потому, ткнувшись в кофе, сделал отвратительно сладкий, но и омерзительно горький глоток – из тех, что натощак превращал гул недосыпа в прибой тахикардии.

– Она чья-то контрфункция.

Я поперхнулся.

– В системе маркеры следующего эволюционного порядка перекрывают маркеры предыдущих. Поэтому в первую очередь мы – Дедал. Но если бы лабиринт воспринимал нас только как Дедала, он не делал бы различий, кого и куда пускать. Значит, он различает маркеры низшего порядка – кем мы являемся помимо Дедала. Это логично, потому что Хольд не единственный, кто попадал в лабиринт без перестановки функций, и таким, как он, тоже нужно было как-то передвигаться. Следовательно, лабиринт впустил ее, потому что принял за одну из тех, кого впускает обычно. Раз она не Дедал – иначе энтроп это почувствовал бы, – значит, она – мы, но порядком ниже. Наши контрфункции – тоже мы, иначе они не могли бы жить за наш счет. Это самая очевидная версия.

Перейти на страницу:

Похожие книги