Функции памяти

Эту классификацию я тоже успела узнать от искина, когда тот упомянул тему убившего экспедицию эксперимента. По версии древних харров, возникновение жизни и её развитие до разумных существ было не просто не случайностью, а основной закономерностью развития Вселенной. Почему так, они, правда, не знали, но выделяли три основных пути развития цивилизации.

Нормальный, когда с ростом интеллекта и развития знания росла ответственность, а агрессивность — падала; к этому типу харры относили себя. Вирусный, когда с развитием росла и агрессия, и в конечном итоге такие разумные начинали уже сознательно стремиться к уничтожению чего-то или кого-то; но, по версии харров, это был редкий вариант, исключительный. А самыми распространёнными являлись промежуточные цивилизации, вроде человеческой — когда и агрессия велика, и созидающее начало направлено не только на изыскание способов что-то уничтожить.

Однако больше всего древних интересовали именно вирусные цивилизации, механизмы возникновения которых они изучали в этом исследовательском центре. То есть, конечно, не только их, вообще цивилизации и пути их возникновения, развития и угасания. До осознания проблем с рождаемостью это было основное предназначение института. Да и новую общую беду харры в конечном итоге стремились свести к этим основным вселенским законам развития жизни, только не успели.

Древнюю цивилизацию стало жаль. При всём цинизме и рассудочности они были неплохими ребятами, очень высоко ценили жизнь во всех её проявлениях. Даже тот эксперимент, который убил моих друзей, никогда прежде не заканчивался серьёзными жертвами, у харров не было цели заставить подопытных поубивать друг друга. Просто так совпало: некому оказалось вовремя отменить команду.

Как некому оказалось нормально подготовить к изменению меня, всё проконтролировать и обеспечить быстрое и безболезненное изменение. В том моём сне причудливо переплелись выверты подсознания — и части вполне реальной операции. Именно медицинской процедуры, безо всяких ритуалов и песнопений, которые звучали в моей голове сами собой, ответом на происходящие изменения.

Да, как пояснил искин, на коже делались надрезы, которые помогали правильному течению изменения — не знаю, чем именно, в такие подробности я вдаваться не стала, но это тоже было связано с биосферой. Да, тело заматывали в особую ткань, которая обеспечивала скорейшее заживление порезов.

Но жертва процедуры, виденная во сне, конечно, не умерла. И никто её не насиловал — так странно моё подсознание истолковало «прямое внедрение донорского биоматериала»: вдали храм не имел технической возможности объясниться со мной напрямую.

На Земле, когда мой разум достаточно окреп после потрясения, начала сказываться неоконченная операция, что выливалось в сны и стремление вернуться и всё исправить. А здесь… На Индре, вне собственных стен, храм мог пользоваться только готовой системой связи, а человеческий разум не приспособлен к сознательному восприятию проходящих через неё информационных потоков. Почему мы и не нашли до сих пор эти каналы. Он честно пытался снабдить меня полезной информацией, но всё это оседало в подсознании и — снова выливалось в сны.

В общем, никто ни в чём не виноват, никто не хотел плохого. Просто цепочка случайностей.

Слишком много слишком роковых случайностей, существование которых совершенно отрицали древние харры. И я не знала, во что труднее поверить: в совпадение или его отсутствие.

— Так не хочется идти в лагерь, — тихо призналась через некоторое время.

— Тебя не пугают эти стены?

— Не пугают. Но дело не в этом. Мне совсем не хочется сейчас разговаривать с твоими коллегами, и даже не столько разговаривать, сколько… всё-таки у вас очень чуткий слух, а я не хочу тщательно следить за каждым словом. Ладно тайны древних цивилизаций, но о личном при них точно не поговоришь!

— Нам всё равно нужно поесть и узнать, какое решение приняли старшие, — возразил рыжий. — Но если хочешь, можем потом вернуться.

— Хочу, — решила твёрдо.

Но вместо продолжения разговора или спешного возвращения потянулась к мужчине за поцелуем. Да, неподходящее место и время, но здесь нас хотя бы никто не увидит и не влезет со своими глупыми замечаниями и вопросами.

Сначала я искала в этом прикосновении успокоения и тепла. Но Нир ответил слишком жарко, жадно, и всё моё существо охотно откликнулось.

Больше того, я вдруг остро ощутила, насколько мне сейчас нужно именно это: его поцелуи и прикосновения, его страсть и пронзительная нежность. Отчаянно хотелось быть ближе, касаться гладкой горячей кожи, чувствовать ладонями мощь мужского тела, ласкать, отзываться на каждый вздох, ощущая себя живой, не одинокой, желанной — несмотря ни на что.

Вскоре я уже сидела верхом на бёдрах харра, с наслаждением прижимаясь обнажённой грудью к его груди и запуская пальцы в лохматую мягкую гриву. Когда и куда подевалась часть нашей одежды, меня в этот момент уже не волновало.