Функции памяти

— Ну почему сразу… — пробормотала я тоскливо, осеклась и проговорила: — Нир, я прекрасно понимаю, что это опасно. Я могу приложить волевое усилие и не лезть туда, но перестать думать и строить версии физически не способна. Я же учёный, в конце концов. Да, молодой, и многого не знаю, но изучать такие вот древности — моя работа. Конечно, рутину я тоже люблю, и с удовольствием засела бы за описание и всяческие классификации построек, если бы было что описывать, но… Нир, это ведь такая тайна. Это открытие, которое мечтает совершить, наверное, каждый мой коллега. Никто, конечно, не признается, потому что это вроде как несолидно и сродни вере в сказку, но всё равно в глубине души мечтает. А я сижу тут в двух шагах от неё и… Я понимаю твоё отношение к нашему способу познания, но не могу себя переделать.

— Я и не прошу, — возразил Нидар мягко. Подсел ближе, всё-таки обнял одной рукой и хвостом, хотя до сих пор, кажется, старательно избегал прикосновений — наверное, опять боялся увлечься чем-то неуместным. Поцеловал меня в висок, потом потёрся об него же носом. — Мне хватит просто твоего обещания никуда не лезть одной. Я боюсь, что ты пострадаешь.

Я обняла его обеими руками в ответ, прижалась, пристроила голову на плече.

— Обещаю. Без тебя — никуда. Только ты ночью тоже будь очень аккуратен, не надо недооценивать наши технологии.

— Я же обещал, — серьёзно отозвался он.

Больше мой поток гипотез и предположений рыжий не прерывал, но, впрочем, тот и сам вскоре иссяк за неимением подтверждений. Пока я хотя бы не осмотрюсь на месте, всё это останется чтением спама. Да и после, как бы мне ни хотелось верить в обратное, тоже. Да, мои странные сны невозможно объяснить с рациональной точки зрения, особенно те, которые мы с Нидаром делили на двоих. Но стоило быть откровенной с самой собой: нет никаких доказательств, что это всё — нечто большее, нежели порождения моей собственной фантазии.

О том, что храм и так зовёт меня к себе, я старалась не думать. Ну зовёт. Как-нибудь переживу, в конце концов. Потому что… а какие есть варианты? Оставаться Нидару тут — бессмысленно даже предлагать. Обидно, конечно, но я, выросшая в семье военного, прекрасно понимаю, что такое долг. С Ниром идти — только мешаться. Связать меня — мысль интересная, вот только страшно. Я не хочу, чтобы что-то случилось с рыжим, и даже думать об этом больно, но если вдруг случится… Да лучше к бандитам в руки, чем лежать тут без возможности пошевелиться. Я же тогда просто от страха умру!

ГЛАВА 8. Посторонние

После всех этих мыслей, странного дня и явственно зашевелившихся страхов я была уверена, что не сумею уснуть, особенно в одиночестве, в сумерках проводив Нидара «на дело». Но в шалаш всё-таки забралась, свернулась там калачиком в спальнике — всё равно снаружи нечего делать. Почти без удивления отметила, насколько мне неудобно, пусто и неуютно без объятий огромного харра, но тут оставалось только терпеть и надеяться, что скоро он вернётся. С добычей или без, главное, чтобы живой и здоровый.

С этого ощущения мои мысли свернули к важной, но для разнообразия не потусторонней и пугающей проблеме, а именно — к нашим с Ниром внезапно завязавшимся отношениям и их возможному будущему. Конечно, решать эту проблему стоило вдвоём, не могла же я вот так самовольно распоряжаться судьбой взрослого разумного существа, инопланетного к тому же. Но гадать и строить предположения это не мешало.

Странно было думать, но я, как ни пыталась, больше не видела ничего ужасного в том, чтобы остаться на этой планете. В конце концов, я никогда не была помешана на электронике, и скромных возможностей шимки было более чем достаточно, а работа…

Вин. Для меня уже сделали исключение, мне разрешили сунуться туда, куда людей несколько лет официально не пускали, и это о многом говорит. Например, о довольно широких полномочиях Нидара. И, наверное, если он захочет, сумеет выбить для меня разрешение и на проживание на Харре, и на исследования. Скорее всего, и Елена Львовна согласится пойти мне навстречу и оформит, например, продолжительную рабочую поездку, а я буду собирать материалы и делиться с родным институтом. Конечно, всё это только предположения, и вообще неизвестно, насколько я нужна самому Ниру, но…

Самое главное, этот очень зыбкий план не выглядел откровенно невыполнимым. То есть имелся вполне реальный шанс обойтись без серьёзных трагедий в жизни, без надломов и значительных жертв. И пусть промежуточное, пусть эфемерное, но это решение здорово меня успокоило. Наверное, подсознанию требовалось хоть немного определённости и каких-то планов на будущее, чтобы обмануть страхи.

И, успокоенная, я вдруг осознала, насколько сильно устала, в каком нервном напряжении провела последние часы. Тут же навалилась сонливость, и вскоре я провалилась в темноту.