Функции памяти (СИ)

— А у тебя нет.

— Нир, это… свихнуться можно, — пробормотала тоскливо, сжавшись на его груди и стиснув зубы, чтобы позорно не разреветься от обиды. — Почему всё так сложно?! С тобой хорошо, очень хорошо, но я не представляю, что делать на Индре, то есть здесь. Там работа, я её люблю, там привычный понятный мир, а здесь…

Я запнулась, а харр, который всё это время продолжал аккуратно прижимать меня к себе и ласково гладить, проговорил:

— Всё будет хорошо, моя маленькая урши. Не грусти, всё разрешится. Мы еще даже не дошли до места.

— Иногда хорошо быть фаталистом, — вздохнула я. — А меня вот сейчас корёжит от противоречий…

Ещё пару мгновений мы полежали неподвижно, а потом Нир перекатился набок, уложил меня на мягкую оранжевую ткань, поцеловал — нежно, долго, и от этого поцелуя как будто стало легче дышать.

— Всё будет хорошо, — повторил он.

— Ты думаешь?

— Знаю, — улыбнулся тепло.

И опять поцеловал, потом спустился к шее… А я постаралась выкинуть из головы все мрачные мысли. Обхватила мужчину за плечи, опять добралась до гривы, на этот раз на затылке, опять вцепилась в мягкий мех. В ответ Нир сильнее вжал меня в землю и тихо не то рыкнул, не то застонал.

— Тебе больно? — уточнила на всякий случай, немного ослабив хватку.

— Наоборот, приятно, — усмехнулся рыжий. — Очень возбуждает. И… поощряет.

— Это хорошо, — решила я и настойчиво потянула его за гриву ближе.

Плевать. Не хочу ни о чём думать, не хочу гадать о будущем и что-то выбирать. Хочу этого мужчину, здесь и сейчас, а всё остальное… Может, мы вообще не переживём эту прогулку, так стоит ли думать о том, что никогда не случится!

И способ, которым Нидар заставил забыть обо всех этих вопросах, мне очень понравился. Эффективный. Вскоре я не помнила ничего, кроме его имени, и безоговорочно верила, что всё это просто не может кончиться плохо.

Заснули мы в итоге глубоко за полночь, перед этим, правда, забравшись обратно в шалаш. Не знаю, какая жажда не давала остановиться харру, а меня буквально сводила с ума наконец-то полученная возможность касаться. Исследовать ладонями и губами тело мужчины, хвататься за его руки, плечи, бёдра, снова запускать пальцы в мягкий мех гривы — кажется, это рискует превратиться в мой личный фетиш, потому что ощущение приводило в восторг.

Но, увы, прекрасно прошла не вся ночь…

Этот зал я узнала сразу. Мы называли его церемониальным — самый большой, расположенный в сердце комплекса, со стенами, изукрашенными затейливыми резными геометрическими узорами. В зал вёл единственный проход, где если когда-то и стояла дверь, то время её не пощадило. Напротив него располагалась, поддерживая симметрию, глухая арка, повторяющая очертания входной. На высоте метров пяти зал окружала галерея с изящной каменной балюстрадой, на которую можно было попасть с лестницы, начинающейся снаружи зала, почти сразу за дверью.

По рабочей гипотезе сюда для каких-то обрядов допускались далеко не все желающие, а те, кто имел такое право. Все остальные могли наблюдать с галереи, по принципу старинных мусульманских святынь. Правда, никакого выраженного объекта священнодействия — алтаря, статуи, вообще хоть какого-то изображения — здесь не было, зал выглядел совершенно пустым и симметричным. Одинаковый геометрический узор по всему периметру, одинаковые гладкие плиты потолка, одинаковые плиты пола.

Предполагали, что объект преклонения был выполнен из чего-то более тленного, чем камень стен, но без особой уверенности. Обычно подобные вещи составляют центр композиции, и хотя бы местоположение святыни должно было как-то выделяться на общем фоне. Выдвигали альтернативную версию, что это просто место общих сборов вроде бальной залы.

Отдельный интерес здесь вызывала конструкция перекрытий, потому что строители умудрились обойтись и без арок, и без колонн. Но изучить её, увы, не успели, и загадка так и осталась неразгаданной.

В этом большом пустом зале несколько человек просто терялись, казались крошечными и незначительными.

Экспедиция вообще собралась небольшая. Над темой работала только группа Говорова, нас у него было всего-то двадцать три человека с учётом младших научных сотрудников и пары студентов старших курсов, нацелившихся к профессору в ученики. А дорога долгая и трудная, что автоматически отсекало студентов, а так же опасавшихся рисковать почтенных и откровенно кабинетных работников.

Да и не требовалось много народу, раскопки в план не входили, только всестороннее изучение построек, до сих пор никем толком не описанных, — более чем достаточно для первого раза. Не столько экспедиция, сколько «разведка боем», по результатам которой планировалась новая. Не сложилось.