Функции памяти

На осознание проблемы ушло где-то полгода: сны посещали меня не так часто, чтобы сразу начать бить тревогу. Когда поняла, что во всём этом есть какая-то система и совсем не нормально регулярно видеть во сне существ с другой планеты, которых я уже несколько лет не встречала, долго решала, как со всем этим быть. Тем более в это время я находилась уже в другой экспедиции.

А чуть меньше года назад, когда я вернулась на Землю, к тем снам добавились новые с другими сюжетами. Сродни тому, который мне не дал досмотреть искин. Нечасто, самое большее пару раз в месяц. И вроде бы в них тоже не было ничего страшного, всё как в том анекдоте: меня эротические сны не мучают, я ими наслаждаюсь. Но…

Полгода назад я из-за них рассталась с мужчиной, с которым встречалась три года.

Не из-за них. Из-за Него. Потому что чувствовала себя исключительно мерзко, словно изменяла Илье с другим, совершенно реальным, мужчиной.

Великой любви у нас никогда не было, но глубокая симпатия, интерес, дружба и взаимоуважение казались хорошей основой отношений, и было стыдно всё это предавать. Хуже того, я начала ловить себя на нежелании прикосновений реального мужчины. Не то чтобы противно или особо неприятно, просто… это был не Он.

Какое-то время я держалась, потому что понимала: неправильно и даже безумно всерьёз сравнивать странный выверт собственного подсознания с действительностью, в фантазии всё конечно будет идеально. Почти дно[3], только легальное: за сны у нас пока не сажают.

Я даже ходила к двум разным психотерапевтам, только всё это не помогло: сознание продолжало отчаянно цепляться за безликий образ выдуманного любовника и категорически не желало от него избавляться. Напротив, сны стали посещать чаще – и эти, и возвращающие в прошлое храма с Индры.

Когда я всё-таки не выдержала и поставила точку в наших с Ильёй отношениях, тот даже не удивился. Что поделать, я всегда была отвратительной актрисой, так что изменение поведения он не мог не заметить, просто – молчал и ждал. Спросил только, действительно ли я люблю другого. И что было отвечать? Что я потихоньку схожу с ума и изменяю ему во сне? Пришлось извиниться и заверить, что дело во мне, что я не готова и всё такое. Кажется, он не поверил, даже несмотря на то, что после расставания с ним я уже не пыталась завести новые отношения: какой смысл, если закончатся они тем же?

Тот психотерапевт, который пытался разобраться со снами через проблемы в наших с Ильёй отношениях, утверждал, что сны – это результат каких-то проблем в реальности, и всё приговаривал, что нужно вернуться назад, в начало. Вылечиться он не помог, но…

Полгода назад, анализируя в одиночестве пустой квартиры собственную жизнь с первых детских воспоминаний, я отчётливо поняла: пресловутым «началом» в моей в основном нормальной и спокойной жизни могла считаться только трагедия на Индре.

Когда определилась с направлением поисков, стало немного легче.

Конечно, я не надеялась провести собственное расследование и обставить опытных следователей со всеми ресурсами ИСБ, думать о таком попросту глупо. Но вместо случайных мозгоправов я решила обратиться к тем специалистам, которые работали с моей памятью.

С трудом, но я всё же нашла контакты одного из них. Несколько раз мы встретились, поговорили, он провёл пару обследований – и развёл руками. Не нашлось никаких подтверждений, что корни нынешних проблем уходили в то белое пятно, скрывшее трагедию. Только врачебное чутьё, на основе которого, конечно, не поставишь диагноз и не назначишь лечения, подтверждало моё предположение: вся проблема в том, что случилось на Индре.

Ещё месяц мы пытались избавить меня от снов вовсе. Это оказалось несложно, хотя и пришлось спать у него в НИИ под контролем приборов. Вот только качество такого отдыха по непонятным причинам резко снизилось. Я уставала, чувствовала подавленность и вообще выдавала психологическую картину углубляющейся депрессии при совершенно нормальных физиологических показателях.

Такой странный эффект очень заинтересовал специалиста, который был в куда большей степени учёным, чем врачом. Но служить предметом его научной работы я тогда категорически отказалась, поблагодарила и ушла.

Именно тогда в голове родилась глупая, но очень навязчивая мысль: нужно вернуться на Индру, в храм, и вот там я смогу что-то понять.

Некоторое время я с ней боролась, пытаясь слушаться здравого смысла и голоса разума. Но уверенность всё равно крепла, и, в итоге плюнув на всё, я взяла отпуск, который намеревалась провести, глупо рискнув жизнью на планете, где уже один раз чудом не погибла.

Именно об этом – дурости собственного поведения – я думала, сидя в челноке и таращась в закольцованный красочный ролик, демонстрирующий виды Индры. Думала, но равнодушно, как думаешь о дожде за окном, сидя дома и не планируя выходить.