Фуку

Море отомстило —
                               расшвыряло
после смерти
                         кости адмирала.
С черепа сползли седые космы,
и бродяжить в море
стали кости.
Тайно
            по приказу королевы
их перевозили каравеллы.
Глядя в оба,
                     но в пустые оба,
ночью вылезал скелет из гроба
и трубу подзорную над миром
поднимал,
                 прижав к зиявшим дырам,
и с ботфорт истлевших,
                                          без опоры,
громыхая
                 сваливались шпоры.
Пальцы,
               обезмясев,
                                 не устали —
звёзды,
             словно золото,
                                        хватали.
Но они, зажатые в костяшки,
превращались мстительно в стекляшки.
Без плюмажа,
                         загнанно ощерен,
«Я — Колумб!» —
                             пытался крикнуть череп,
но, вгоняя океан в тоску,
ветер завывал:
                             «Фуку!
                                         Фуку!»,
И обратно плёлся в трюм паршивый
открыватель Индии фальшивой.
С острова на остров плыли кости,
будто бы непрошеные гости.
Говорят, они в Санто-Доминго.
Впрочем, в этом сильная сомнинка.
Может, в склепе, отдающем гнилью,
пустота
             и лишь труха Трухильо?
Говорят, в Севилье эти кости.
Тычут в них туристы свои трости.
И однажды,
                    с ловкостью внезапной,
тросточку скелет рукою цапнул —
видно, золотым был ободочек,
словно кольца касиковских дочек.
Говорят,
               в Гаване эти кости,
как живые,
                   ёрзают от злости,
ибо им до скрежета охота
открывать и покорять кого-то.
Если три у адмирала склепа,
неужели было три скелета?
Или жажда славы,
                                жажда власти
разодрали кости
                                на три части?
Жажда славы —
                              путь прямой к бесславью,
если кровь на славе —
                                       рыжей ржавью.
Вот какая слава замарала,
как бесславье,
                            кости адмирала.

Когда испанские конкистадоры спаивали индейцев «огненной водой», то потом индейцы обтачивали осколки разбитых бутылок и делали из них наконечники боевых стрел.