ФУГУ

«Значит, я сплю», — подумал Нестор. Он допил пенную из своего стакана и прикрыл глаза. Кашель от встречного эскалатора еще доносился, но как бы издалека. А запах исчез. Действительно исчез, или нос придышался? Лента эскалатора тихо катилась вниз по своим шестеренкам или что там у нее было. И на каждой ступеньке — выше и ниже Нестора — стояло по два человека.

2

Кажется, нестор задремал на какое-то время.

Или другим способом отключился.

Какие-то голоса раздавались у изголовья (которое не было, разумеется, изголовьем, потому что он сидел на ступеньках) — два мужских, которые то спорили друг с другом, то соглашались, и один женский, который был голосом из репродуктора и время от времени произносил слова, не имеющие отношения к делу.

И еще раздавался стук стеклянной ложечки о край будильника, но это не ложечка была, а другой звук, очень знакомый.

Мужские голоса пришли к соглашению, и оказалось, что один голос принадлежит человеку в шляпе (он же лысый), а другой — человеку с бородой. Они склонились над чертежами, которые вдруг появились из папки с завязочками.

— С левой стороны балюстрада будет длиннее, чем с правой, — говорил человек в шляпе. — А вдоль правой стороны нужно пустить ограждение. Не вплотную, разумеется, к ленте, а отступив что-нибудь на полметра.

— Правильно, — сказал человек с бородой. — Нельзя давать людям слишком много воли, а то передавят друг друга.

— Можно еще уполовинить ширину подводящего участка эскалатора на первом каком-нибудь метре, прикрыв специальным щитком, — сказал человек в шляпе и показал на своем чертеже. — Чтобы те люди, которые подойдут к началу ленты, становились сразу к левому ее краю, вплотную к балюстраде, а другим, которые подойдут позже, оставалась свободная правая часть ленты.

— Это разумно, — сказал человек с бородой.

— И если надлежащим образом подобрать параметры, то есть длину и ширину разных частей конструкции, можно добиться полной безопасности, — сказал человек в шляпе.

— Значит, договорились, — подвел итог бородатый. — А это что? — Он поднес к глазам лист бумаги, который в его руке был то белый, то розовый. — Я вижу здесь пистолет, но какой-то странный. — Он понюхал бумагу, поскреб пальцем. — Может быть, и не пистолет, — сказал, усомнившись, — но что-то определенно похожее.

— Это другая тема. — Лысый отобрал бумагу у бородатого и положил в папку.

«Если увидите человека с белой тростью, остановите его», — сказал женский голос из репродуктора.

Человек с бородой отбросил в сторону свою белую трость, она упала как стеклянная и разбилась со звоном.

«Это сигнал мобильника, — вспомнил Нестор, — а я, значит, сплю».

— А то, — сказал человек в шляпе, он же лысый.

Нестор открыл глаза, но мог бы и не открывать, потому что все равно остался сидеть на ступеньках, ведущих вниз.

Человек с бородой налил всем еще пенной.

В руке у Нестора появился бутерброд.

«Странно, — подумал Нестор, откусывая от бутерброда, — я не думал, что во сне можно ощущать вкус и запах. И вообще, как-то оно все до неправдоподобия реально».

— Что ты можешь знать о снах? — улыбнулся человек в шляпе.

— Я вижу их каждую ночь.

— Но ты не можешь знать того, что действительно видел ночью, ты знаешь только то, что вспомнил в момент пробуждения. А между тем и этим лежит большая разница, могу тебя уверить.

— Почему?

— Помнишь историю про человека, которому, когда он спал, на шею упало полотенце, и от этого он проснулся? Или, может быть, кто-то прикоснулся к его шее. Он увидел сон, как его судили, вели на казнь, отрубили голову. Тема сна была вызвана прикосновением к шее, но от этого же прикосновения человек и проснулся. Отсюда следует, что либо весь сон, наполненный событиями, был просмотрен в одно мгновение (невероятное ускорение времени), либо что картина сна создавалась уже после пробуждения в процессе как бы воспоминания. И именно этот второй вариант имеет место в нашей, так сказать, повседневности — то есть те сны, о которых мы днем думаем, что видели их ночью, на самом деле выросли в нашем сознании уже после пробуждения. И слово «видели», — человек усмехнулся, — тут не на своем месте. Правильнее было бы говорить «мы вспомнили».

— А тебе не кажется, что слово «мы» тут не на своем месте? — в свою очередь усмехнулся Нестор.

— То есть как? — человек сделал вид, что не понял.

— Мы — это, по крайней мере, ты и я, — сказал Нестор. — А ты ведь не будешь утверждать, что видишь сны по ночам. И что что-то там вспоминаешь днем после пробуждения. И вообще, кто ты такой? А может быть — что такое?

— Не будем переходить на личности. Хочешь сказать, что я — часть твоего сна? Допустим. Но я спорю с тобой, следовательно, мыслю. Мыслю, следовательно, существую.

— Хорошо, — сказал Нестор, — но эта история про сон с отрубанием головы, по-моему, единственная в своем роде. Так что, скорее всего, она кем-то удачно придумана.