Фрунзе

— Значит, через два-три дня встречаемся в Уфе.

Осмотрев пункты переправы, Михаил Васильевич отправился в части 25-й дивизии и выступил на митинге. Рассказав бойцам о VIII с’езде партии большевиков, о его решении укрепить союз рабочего класса с крестьянином-середняком, Фрунзе закончил свою речь словами:

— Взять Уфу, выполнить указание товарища Ленина и не дать возможности Колчаку закрепиться на Белой.

Бойцы дали клятву взять Уфу.

Чапаев отдал приказ командирам бригад:

— В двадцать четыре часа Уфа должна быть в руках красных войск. За невыполнение личного приказа отвечаете головой.

Никто не сомневался в успехе. Личное присутствие Фрунзе укрепляло уверенность в победе.

Еще накануне наши разведчики переправились на вражеский берег и захватили небольшой плацдарм. С исключительным упорством и героизмом они отбили наступление охраняющих частей и держались на берегу. Вот эти-то первые успехи и решил немедленно использовать Фрунзе, назначив форсирование реки на сутки раньше установленного приказом срока.

В темноте, выделяясь волнистой линией на синем звездном небе, возвышался правый берег. Отроги Уральских гор словно остановились, дойдя до естественного рубежа — реки. Ни огней, ни звуков на том берегу. Только река шумит в зловещей тьме.

Первым переправлялся 220-й Иваново-Вознесенский полк. Быстро и бесшумно перебегали бойцы по мосткам, и нагруженный до отказа пароходик отчаливал к другому берегу. Разгрузившись, пароходики возвращались за новой партией бойцов, и к часу ночи Иваново-Вознесенский полк был на правом берегу. К рассвету переправился и Пугачевский полк. Артиллерия оставалась на левом берегу.

Переправа через реку Белую.

На рассвете красная артиллерия неожиданно открыла огонь по частям боевого охранения противника. Проделав проходы в проволочном заграждении, артиллерия перенесла огонь сперва на первую линию колчаковских окопов, затем на вторую.

Иваново-Вознесенский полк бросился в атаку. Враг заметался и стал отходить. Иваново-вознесенцы его преследовали. Остальные красные части продолжали переправу.

С наступлением дня сопротивление противника усилилось. Подтянув резервы, колчаковцы перешли в контратаку. Пулеметы и орудия врага обрушились на переправлявшиеся красные части всей силой огня, 25 самолетов противника непрерывно бомбили переправлявшиеся части. Река Белая была окутана дымом и грохотом.

Иваново-вознесенцы, прикрывавшие переправу, встретили колчаковцев слабым огнем. Недоставало патронов. Был дан приказ:

— Беречь патроны! Ни шагу назад! Надеяться не на что — сзади река, в резерве только штык!

Почувствовав ослабление нашего огня, враг усилил натиск. Офицерские и юнкерские батальоны двинулись в атаку, ощетинившись штыками. Полк медленно начал отходить. Белые шли смело. Казалось, вот-вот нахлынут они и опрокинут красные части в глубокие воды Белой.

Неожиданно появились всадники. Послышался крик:

— Фрунзе в цепи!.. Фрунзе!..

Взяв у своего ординарца винтовку, Фрунзе во весь голос подает команду:

— Иваново-вознесенцы, за мной, в атаку!

— Зачем вы здесь? — спросил командир роты у Фрунзе. — Таких командиров, как вы, у нас немного, чтобы подвергать их опасности.

— Ничего, — ответил Фрунзе, — сегодня так нужно...

Из-за бугра показались цепи неприятеля. Одна, две, три... пять... восемь...

Рядом с Фрунзе идут начальник поарма Тронин, Чапаев. Но вот Тронин падает, тяжело раненный. Командиров охватывает тревога за участь Фрунзе. К нему отправляются гонцы, которым дан строгий наказ:

— Следить все время. Быть около. Живого или мертвого, но вынести из боя к переправе, на пароход.

Чапаев не отстает от Фрунзе ни на шаг и сердито ему выговаривает:

— Товарищ командующий! Право, уйдите отсюда. Право, не место вам здесь...

Один из командиров в своих воспоминаниях рассказывает: «Цепь товарища Фрунзе перевалила за бугор — скрылась. Слышны были отдельные крики и беспорядочная стрельба. Я не знал, что Фрунзе ведет этот бой. Через двадцать минут приезжает Михаил Васильевич с двумя винтовками за плечами. Бодро спрыгнув с лошади и радостно обращаясь ко мне, говорит:

— Сам лично взял две винтовки в качестве трофеев...»

Красные бойцы несколько раз переходили в атаку. Враг дрогнул и начал откатываться к Уфе. Поле было усеяно трупами юнкеров и офицеров. Противника преследовали до деревни Турбаслы. Жители этой деревни, татары, радушно встретили красных бойцов.

Белые все еще не теряли надежды сорвать переправу и отстоять Уфу. Они вводили в бой все новые и новые части. Красные полки, воодушевляемые командующим фронтом Фрунзе и начдивом Чапаевым, с необычайным героизмом отражали контратаки противника и налеты его авиации на переправу.

На берегу Белой толпилась кучка пленных колчаковцев-татар. К ним под’ехали Фрунзе и Чапаев. Михаил Васильевич вмешался в толпу пленных и вступил с ними в беседу. Чапаев критически осматривал пленных — в рваных пиджаках, в лаптях, худые, грязные...

— Небогато вас Колчак снарядил. Ну, а за что вы воююте? — спросил Василий Иванович.

Отвечали вразброд, по-русски говорили плохо.

— Нас офицер тащил, зачем воевать?