Фронтовые ночи и дни

Катер Домысловского, к которому был приписан кинооператор, получил задание ставить дым. Этот катер самый опасный, по нему больше всего будут бить. Как только катера будут обнаружены противником, Домысловский должен вырваться вперед и поставить дымовую завесу, чтобы прикрыть боевой строй. Катер командира отряда тоже ставит дым, перерезав курс противника. Катер командира дивизиона «дымит» вдоль боевого строя. Таким образом, немецкие корабли должны оказаться в дымовом треугольнике. В это время остальные катера выбирают позицию, врубают скорость, пробивают дымзавесу и идут на цель.

Командир дивизиона предложил Борису перейти на другой катер, менее опасный, но тот подумал: «С катера Домысловского я больше увижу, а значит, и лучше сниму эту операцию» — и отказался.

Наконец дана команда к выходу на боевое задание. Катера строятся ромбом — это противолодочный строй. Идут на малом ходу. Глушитель опущен в воду. Идут тихо — рядом противник. Впереди Петсамо, чуть дальше Киркенес — оккупированная Норвегия. Мористее катерам забираться нельзя, идут близко к берегу, скрытно.

Темно. Впереди разведка. Вдруг впередсмотрящий кричит:

— Товарищ командир, вижу корабль противника!

— Смотреть внимательней!

— Товарищ командир, вижу второй корабль противника!

— Смотреть внимательней!

— Товарищ командир, вижу еще корабль противника!

Командир долго всматривается в горизонт, потом как бы сам себе говорит:

— Скоро начнем…

На горизонте уже 18 транспортов и около 30 кораблей охранения. Катер Домысловского заметил головной миноносец немцев, немцы засемафорили:

— Кто идет? Сообщите позывные!

Но огонь пока не открывают. Домысловский кричит:

— Боцман, пиши! Пиши все равно что! Надо время выиграть!

Противник какое-то время разбирался в галиматье, которую писал боцман. И тут команда врубить полную скорость. Катер задрал нос и, как норовистая лошадь, встал на дыбы.

А боцман продолжает писать чепуху. Немцы ничего не понимают, но видят, что катера набрали скорость и стремительно идут на сближение. И тут загрохотало. Немецкий эсминец открыл огонь.

Катер Домысловского взял чуть мористее и понесся вдоль каравана противника. За ним — огромный дымовой шлейф.

Немцы открыли огонь с других кораблей, но почему-то мазали, особенно их крупный калибр. Бог знает куда улетали их снаряды.

А наши катера продолжали ставить дым. Маневич снимал вовсю, снимал все, что еще было видно.

Среди шума боя часто слышалось радио:

— Вышел на противника. Торпедировал. Наблюдаю взрыв.

— Вышел на транспорт противника. Наблюдаю взрыв. Отвалил на обратный курс.

Катер Домысловского продолжает лететь вдоль каравана — «занавес» вытянулся уже на несколько километров. Вдруг на него устремляется немецкий тральщик, открывает огонь. Катер проскакивает мимо.

— Ну куда мы? Мне ведь это снять нужно!.. — кричит с досадой Борис.

Катер резко разворачивается и с лету оказывается с левого борта немецкого тральщика.

— Залп!

Обычно торпеды выпускают с небольшим интервалом, в расчете на поправку: если первая торпеда прошла мимо цели, то вторую выстреливают уже с поправкой на цель.

В сложившейся ситуации у Домысловского нет времени на поправку, и он дает залп двумя торпедами. Маневич все это время снимал. А после залпа, когда катер на полном ходу вдруг замер, свалился на палубу и не мог даже сразу подняться. Когда встал на ноги, впереди ничего не было, чисто, нет объектов для съемки. Командир кричит:

— Куда смотришь? Смотри на корму!

Оказывается, пока оператор приходил в себя, катер развернулся. В визир Борис увидел взрыв — значит, попали.

Немцы берут катер под обстрел. Снаряд разрывается от борта в нескольких метрах. Осколками ранены пулеметчик, радист и боцман.

Звучит радио:

— Общая команда — отход!

Контркурсом на катер идут два неопознанных самолета.

— Пулеметы — товсь! — командует Домысловский.

Но слышатся голоса летчиков:

— Молодцы морячки! Идите спокойно по курсу, мы вас прикроем.

Над катером почти на бреющем проносятся краснозвездные истребители. Под прикрытием истребителей пришли в базу.

Тепло, радостно встречали отряд на пирсе. Забросали цветами. Топтать цветы неудобно и жалко. Катерники перешагивают через них, перепрыгивают.

К общей радости примешивается горечь — отряд потерял один катер. Правда, потопил четырнадцать кораблей противника.

Об этой операции много писали. Особенно восхищались советскими катерниками американцы и англичане — наши союзники. Вскоре героев вызвали к командующему в Полярное. Встречал их сам адмирал Головко. Крепко пожал командирам руки, а оператору Борису Маневичу сказал:

— Молодец кинооператор, спасибо!

С большим волнением Маневич отправил пленку в Москву для проявки, ждал результата. И вдруг сообщение:

Ваш материал «Торпедники» интересный, принят, сдан в фильмотеку.