Фронтовое братство

Россия была забыта. То есть, то, что мы знали о России, — Восточный фронт. Это гораздо худший ад, чем те, какие описывают священники, даже из сект, основанных исключительно на страхе человека перед неведомым. Самый изобретательный миссионер из такой секты не сможет нарисовать ад, хотя бы слегка напоминающий тот, какой мы видели на Восточном фронте — ад, населенный дьяволами в зеленом и в хаки, настоящими садистами.

Теперь мы были далеки от этого ада. Мы были ранеными, больными, распутными, пьяными. Нам было на все наплевать. Забудь и живи. Завтра смерть.

В конце концов мы оказались в хорошем армейском госпитале в Гамбурге с покладистым главным врачом, с хорошими и плохими медсестрами. Операции остались в прошлом. Нас слегка изрезали в Кракове, еще немного в Берлине, и теперь — в Гамбурге, еще самую малость. Мы не были прикованы к койкам и могли выходить за территорию госпиталя. Пить запрещалось, но мы все равно пили. Время мы проводили, распутничая, устраивая драки, постоянно посещая кабаки и трахаясь с невестами и женами других солдат.

Невысокий Легионер был больше не в состоянии трахаться по милости унтершарфюрера СС [20]из концлагеря Фаген, развлекавшегося любительской хирургией. Поскольку он не мог развлекаться нарушением шестой заповеди [21], приходилось изыскивать другие способы. Альфред Кальб, бывший капрал Второго полка французского Иностранного легиона, пил медленно, целеустремленно и непрерывно. Когда кто-нибудь говорил: «Гроза Пустыни слегка навеселе», он бывал очень пьян, до такой степени, что любой другой свалился бы с ног.

Малыш повсюду провоцировал драки. Объявлял всем, что приехал в Гамбург убить кого-нибудь, предпочтительно солдата-тыловика. Избил одного из вышибал в Сант-Паули, заподозрив, что тот разбавляет пиво водой. Когда хозяин попросил оплатить счет, Малыш бросил его в руки девушек-хористок. Между столами ходила лошадь, которую посетители поили пивом. Малыш увел ее и бросил в коридоре дома медсестер, что вызвало большой скандал. Главный врач, доктор Малер, узнав об этой выходке, засмеялся.

— Что за беда, пусть себе развлекаются.

Доктор Малер был самым невоенным армейским врачом, какого только можно вообразить. Он много лет практиковал в английских колониях. Его специальностью были тропические болезни. После неудачного покушения на Гитлера двадцатого июля нацистские власти арестовали его. Поговаривали, что он едва избежал виселицы. Он был как-то связан с адмиралом Канарисом, главой немецкого сопротивления [22]. Как ему удалось уцелеть, оставалось неясным. Когда доктора Малера спрашивали об этом, он пожимал плечами и отвечал: «Ерунда». Продолжал совершать обходы в сопровождении главной медсестры Эммы. Благодаря беззаветной преданности делу этого врача тысячи людей сегодня живы.

Однако в госпитале были и скверные врачи, ни на что не годные нацисты, главным развлечением которых было выискивать «уклонистов» и симулянтов. Например, доктор Франкендорф. Он постоянно преследовал рядового-зенитчика Георга Фрайтага, страдающего странной лихорадкой, понять природы которой никто не мог. Постоянно проводили анализы крови, но они давали отрицательный результат. Когда все считали, что Фрайтаг выздоровел, лихорадка начиналась снова. Под началом этого бандита, доктора Франкендорфа, проводились внезапные налеты с целью проверки, нет ли у Георга пропитанного бензином сахара или других повышающих температуру средств. Найти ничего не удавалось. Франкендорф устраивал допросы, упрашивал, угрожал, ругался, но всякий раз уходил побежденным и глубоко разочарованным.

Нравилось это Франкендорфу или нет, лихорадка у рядового Георга Фрайтага никак не проходила.

В том, что Георг симулирует, была уверена и вся наша палата. Малыш с полудня до полуночи делал ему самые баснословные предложения в обмен на его секрет. Правда, мотивы у него были не те, что у Франкендорфа. Ему казалось, что Фрайтаг нашел превосходную болезнь. Георг покачивал головой.

— Поверь, друг, лихорадка у меня настоящая.

Малыш разочарования не скрывал. Орал, грозился набить тому морду. Однажды в ярости даже отправил пинком за окно таз с водой, но безрезультатно. Георг свято хранил свой секрет.

Вообще Георг был странным парнем. Не пил, не играл в карты, не выказывал интереса к женщинам. Лишь прогуливался, когда позволяла болезнь. Был симпатичным, кротким парнем. Помогал санитаркам, и они все любили его, как ребенка — кем он, в сущности, и был.

Мы сидели в палате № 72, оттуда был виден Реепербан, в конце шоссе зловеще вырисовывался Дворец правосудия. Из пивоварни в Сант-Паули доносился запах пива.

Легионер вынул из-под матраца большую бутылку кюммеля [23]. Она пошла по кругу. Малыш блаженно рыгнул и сделал два больших глотка. Посмотрел, не выражает ли кто недовольства. Гейнц Бауэр был уже слегка пьян. Это раздражало Малыша, пребывавшего в «обидчивом» настроении.

— Недавно кокнули нескольких хорошеньких девушек, — сказал Пауль Штайн. Он имел в виду трех женщин, убитых в Гамбурге за последние две недели.