Фронтовик. Убить «оборотня»

– Подружки к ней сегодня приходили, но их медсестра не пустила. Говорит – не положено, слабая еще доченька-то.

– Правильно говорит. Вот окрепнет – тогда пускай ходят. Без друзей тоже нельзя.

– Ну да, ну да! Я разве против?

– Леночка, – обратился Андрей к девушке, – я тебя утомлять не буду, ты мне всего несколько слов скажи. Как он выглядел?

– Страшный.

– Это не примета, – вздохнул Андрей. – Какие-то приметы у него есть?

– Щетина.

– Сбреет он ее – и не будет приметы. Он высокий, низкий?

– Выше вас.

– Может, шрам у него есть или родинка, бородавка?

– Не было. Фикса железная вверху справа, и языком он цыкает.

– Одет во что?

Соседи на кроватях затихли, прислушиваясь. Будет потом о чем посудачить.

– Не помню я. Шапка была суконная и тулуп черный.

Видно было, что Лена устала.

– Ладно, отдыхай. Спасибо тебе.

– Это вам спасибо, Андрей, – проводила его до двери палаты Васильевна.

Андрей вышел. В гардеробе надел шинель, шапку, затянулся портупеей. Маловато данных, но хоть какая-то зацепка. Знал бы раньше – не следил бы две ночи за подозрительным мужиком. Жаль было времени, потраченного впустую.

Андрей снова взялся за своих стукачей. Все, что он узнал от Лены, довел до своих информаторов.

Прошло уже несколько дней, когда к концу одного из дежурств к нему подошел мелкий спекулянт по прозвищу Ищи-Свищи.

– Ты вроде человечка разыскиваешь?

Он слово в слово повторил приметы подозреваемого.

– Есть такое дело.

– На барахолке пивная есть, на углу.

– Знаю.

– Он там частенько обретается, больше по вечерам.

– Кто такой, где живет?

– Э, нет! Я тебе наколку дал, дальше сам раскручивай. Ежели блатные узнают, они мне язык отрежут.

– Не узнают. А тебе какой в том интерес?

– Другой раз мимо пройдешь, от вещичек моих отвернешься – уже хорошо.

– Похоже, зуб на него имеешь?

– Не без того.

– Тогда уж колись до конца, что ты все вокруг да около. Сказал «а» – говори «б».

– На Тишинке он у марухи живет. Мы с ним еще до войны в одном лагере сидели, он за убийство чалился.

– Имя, фамилия?

Ищи-Свищи помялся, потом махнул рукой:

– Тимофеем его зовут. Тогда Кравцовым был, а сейчас не знаю. А погоняло Синий, он татуирован.

– Ладно, проверю.

Хм, Тишинка – так назывался в простонародье целый район – понятие растяжимое. Посмотреть бы фото этого Тимофея в архивном деле, да вот не всех сотрудников в архив пускают. Значит – тоже не вариант. И потому остается пивная на барахолке – она была на территории его участка.

В пивной бывал разный народ. И рабочие заходили пропустить кружечку «Жигулевского» «с устатку», и блатные собирались, и торговцы с рынка. Хватало и попрошаек, выпрашивающих кружку пива на опохмелку. Буфетчица – дородная баба Тоня – пиво разбавляла и недоливала, хотя табличка «Требуйте долива пива после осаждения пены» стояла на прилавке.

Однако баба Тоня была хитра и изворотлива. Людям, с ее точки зрения уважаемым, пиво наливала неразбавленное, свежее. Проверяющие удовлетворялись, а то, что простой люд шумит – так что ж с них взять? Выпившие они уже, мнится им.

Андрей колебался – зайти или нет в пивную? Решил зайти. Пиво брать нельзя, при исполнении он, а вот бутерброд съесть можно, да и погреться заодно.

В пивной было многолюдно, накурено, пахло кислым пивом, рыбой и немытыми телами. Тот еще запашок!

Он взял у буфетчицы Тони бутерброд с сыром и килькой и сел в углу. Откусив кусок, стал медленно жевать и одновременно оглядывать зал. Однако никого в тулупе он не увидел. Присутствующие были либо в пальто, либо, что чаще, – в телогрейках. Некоторые украдкой в кружки с пивом подливали водочку. Буфетчица, если замечала, пыталась это дело пресечь:

– Алкаши! – громогласно кричала она. – Когда вы уже нажретесь! Еще раз увижу – взашей вытолкаю.

Постоянные посетители пивной дали Тоньке-буфетчице кличку Дизель-баба.

Никого похожего на описанного насильника Андрей не обнаружил и дожевал свой бутерброд. Сейчас бы еще стаканчик горячего крепкого чая, но в пивной чай не наливали.

Надев шапку, он пошел к выходу… и в тамбуре нос к носу столкнулся с мужчиной, которого разыскивал. На нем был черный кожушок, крытая сукном черная шапка и руки в наколках.

Сориентировался Андрей мгновенно:

– Стоять! Ваш паспорт! Проверка!

– Чего прицепился, краснопогонник? Тверезый я, не пристаю ни к кому!

– Паспорт! – Андрей положил руку на кобуру.

Тимофей – если это был он, – нехотя полез за отворот полушубка, во внутренний карман.

Андрей посторонился, расстегнул клапан на кобуре, благо рука на ней уже лежала.

Мужик движение заметил, ухмыльнулся, и Андрей заметил, как блеснула фикса во рту. Справа, на верхней челюсти, как и говорила Лена.

Ему захотелось выхватить оружие и выстрелить. Однако – нельзя. Народу вокруг полно, и подозреваемый оружие в руках не держит. В тамбуре тесно, только двоим разойтись.

Мужик вытянул паспорт. Андрей взял замусоленную зеленую книжицу, развернул: «Василий Иванович Кропотов, 1907 года рождения».

Он перевернул страницу:

– А прописочка-то у вас не московская!

– В командировку приехал.

– Покажите командировочное.