Фронтовик стреляет наповал

– Ну вот, я ему о высоком, а он о прозе жизни.

– Как в райотделе?

– Крутимся помаленьку. А кто это тебе апельсины принес? Зазноба?

– Я вместо нее на вокзале Гурина встретил, сам знаешь, чем кончилось. А про апельсины – не знаю. Медсестра сказала – в военной форме приходил.

– Неужели гэбэшник? Лопни мой мочевой пузырь, не верится!

Николай взял апельсин, повертел его в руках, понюхал.

– Новым годом пахнет. Знаешь, чем пахнет Новый год? Елкой и апельсином, конфетами еще.

Николай залез в карман куртки, вытащил пакетик.

– Конфеты. «Раковые шейки» называются. Больничная-то еда скудная. Умереть на ней не умрешь, но и здоровее не станешь. Приварок нужен обязательно. Ну, я побежал. Кражи квартирные пошли. За сутки – три, так что ты не залеживайся.

– Фи, кражи! Я больше по изменникам Родины работаю.

Феклистов изменился в лице.

– Правду скажи – блатовал?

– Ты о чем?

– К себе перейти.

– Не понял.

– Ну – гэбэшник этот.

– У нас даже разговора не было.

– Ох, чую – подкатывает к тебе. Они же там соломку мягко стелют, а спать жестко.

– Выбрось из головы.

– Ловлю на слове. Выздоравливай.

Феклистов убежал. И ведь как в воду смотрел. Третьим днем Андрей вставать стал, держась за стенку в коридоре, добрел до туалета. Послушал в курилке разговоры пациентов. Все больше о болезнях говорили. Андрею неинтересно про аппендициты и грыжи слушать, в палату побрел. Дверь открыл, а там лейтенант-гэбэшник на стуле раскачивается по-хозяйски.

– Добрый день, Андрей Михайлович!

– Здравствуйте.

– Зачем же так официально? Как здоровье?

– Понемногу выкарабкиваюсь.

– Вам привет и наилучшие пожелания мое начальство передает.

– Спасибо.

Засунули бы они свои приветы в… известное место. Приходилось на фронте Андрею пересекаться со Смершем. Разные люди были. Порядочные и сволочи, как везде. Одни сразу пистолетом в зубы тыкали, за человека тебя не считали. Другие разбирались спокойно. Андрей сам свидетелем был, когда наш «Т-34» подбили, но не подожгли. Экипаж машину покинул, так им самовольное оставление поля боя пришили.

– Надо было из танка огонь из пушки вести, атаку поддерживать, – назидал контрразведчик.

А фронтовики знали: подбитый танк – отличная мишень для немецкой артиллерии. И горит танк, хоть и железный, очень быстро. Не успел выбраться из горящей машины за пять-десять секунд, значит, живым сгоришь. Выслуживались некоторые, награды себе в тылу зарабатывали. А танкистов тех перед строем расстреляли. Андрей до сих пор их лица помнил. Поэтому в ГБ идти принципиально не желал. Он уже понял, зачем лейтенант пришел.

– А еще мое начальство с областным руководством милиции созванивалось. Пусть представление пишут – а мы со своей стороны ходатайство поддержим. Пора тебе лейтенантом быть, а ты все в младших.

– Кто не хочет расти?

Звездочки на погонах, конечно, приятно. Только в армии за звание и должность платят, а в милиции – нет. Морально приятно, но Андрей бы предпочел повышение денежного довольствия.

– Правильно понимаешь. Заслуженный человек, на фронте разведчиком был, имеешь награды и ранения. Тебе самая дорога к нам.

Ой как угадал Феклистов! Подкатился гэбэшник, ловко подъехал.

– А что? Выздоровеешь, поговорим.

– Для начала до сортира научиться ходить надо.

Лейтенант засмеялся.

– Я с хирургом говорил. Рана затягивается, кровопотеря, правда, большая. Но через две недели как огурчик будешь.

Лейтенант поднялся:

– Желаю выздоравливать.

– Спасибо.

Гэбэшник вышел, вот же… и про службу в разведке знают, и про награды. Опер им нужен с опытом, это и к бабке не ходи.

Прав был Феклистов, не ошибся. ГБ палец в рот не клади, мигом схарчат всего без остатка.

Положа руку на сердце – недолюбливал Андрей госбезопасность. Нужна была такая служба, как любому государству, но без перегибов.

На пятый день уже смог прогуливаться. Сразу в палату к раненному на вокзале постовому зашел, проведать.

– Привет, собрат по несчастью.

– Здравствуйте.

На Андрее серый больничный халат, из-под которого голые ноги торчат и тапочки без задника кожаные – «ни шагу назад». Придумали больничные острословы.

– Вы как здесь? – спросил постовой.

– Да как и ты, один человек нас в больничку спровадил.

– Поймать бы его! – скрежетнул зубами постовой.

– Не получится, рассчитался я с ним за нас с тобой, за десятки, а то и сотни безвинно убиенных. Застрелил я его.

– Правда? – оживился постовой.

– Шесть пуль из «кольта»! После такого не живут.

– Мы тогда с вами как кровные братья.

– Вроде того. Держи апельсин. Выздоравливай. Теперь часто видеться будем.

– Да я после такого известия быстро на поправку пойду. Правильно наши сказали.

– Кто наши и что сказали?

– Из транспортной милиции. Говорят, вас сотрудники и уголовники Стрелком называют.

– Слышал, и не скрою – доволен. Пусть мразь боится.

Постовой попытался сесть в постели.

– Лежи, тебе нельзя.

– Товарищ Фролов, возьмите меня к себе в отделение.

– Ты выздоравливай пока. А еще скажу – коли до стрельбы дошло, это плохо. Сработали мы некачественно. Живым взять надо, допросить, подельников на чистую воду вывести, под суд отдать. Ну а если с оружием в руках подонки разные сопротивляются, тогда стрелять на поражение.