Фронтовая любовь

Константинов Андрей Дмитриевич Фронтовая любовь (киносценарий)

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1.1. МОСКВА. ОСТАНКИНО. НАТ. УТРО.

Панорамный взгляд на здание телецентра с постепенным наездом камеры в направлении центрального входа.

ГОЛОС МИТИ (ЗК)

…Фронтовая любовь — любовь обречённая. Но само чувство в момент наивысшего развития столь остро и пряно, что многие, его испытавшие, подсаживаются на него, как на наркотик. Порой человек возвращается к работе в горячих точках лишь в тайной надежде ещё раз встретить её. И даже не знаешь, несчастен он от того, что вкусил фронтовой любви, или, наоборот, счастлив, потому что ему довелось испытать столь сильные эмоции…

1.2. МОСКВА. ТЕЛЕЦЕНТР. МЕСТО ДЛЯ КУРЕНИЯ. НАТ. УТРО.

Уличное место для курения сотрудников рядом с центральным входом в телецентр. Здесь, в окружении молодёжи, курит все ещё «Митя», хотя ему уже под 50. Митя сидит на скамеечке, а молодёжь стоит почтительным кружком, внимая байкам телезубра. Резким быстрым шагом мимо проходит красивая, очень стильно и дорого одетая женщина лет сорока, демонстративно не замечая и Митю, и остальных. В ответ Митя столь же демонстративно приветствует её — приподнимаясь и стаскивая с головы военно-полевую панаму.

МИТЯ (Ёрнически.)

Элеонора Сергеевна… Радость-то какая! Одне и без охраны!

Женщина ёрничество считывает, однако не реагирует (разве что, нахмурившись, еле заметно прикусывает нижнюю губу), доходит до двери и зашагивает в холл телецентра.

Митя надевает панаму, садится.

МИТЯ (Как бы назидательно.)

Вот вам, мальчики и девочки, наглядный пример успешной карьеры. Как говорится, упорство и труд… Из сопливой стажёрки — в замгендИры федерального канала. Это… (С интонацией старшины Васкова.) Это ж понимать надо!

ДЕВОЧКА-СТАЖЁРКА

А вот я слышала…

МИТЯ (Перебивает.)

А если кто политически незрелый начнёт клеветать на руководство и распускать грязные сплетни про супруга Элеоноры Сергеевны — между прочим, одного из богатейших людей нашей страны — то мы дадим немедленный и жёсткий отпор! Не позволим глумиться над нашим прошлым, нашими, можно сказать, живыми символами. В 37-м вас бы за такие разговоры… Сталина на вас нет!

К телецентру подъезжает такси. Из него выходит мужчина (Бобков, ровесник Мити) и направляется к центральному входу. Заметив его, Митя оживляется, на ходу меняет свой «монолог».

МИТЯ

Спешите видеть: а вот противоположный пример безвозвратно погубленной карьеры некогда талантливого журналиста в тоталитарной России… Как дела, жертва гомофобии?

БОБКОВ (Притормозив, огрызается.)

Пошёл в жопу, Митя!

МИТЯ

Медвежоночек, не заводись… Я тебя сто лет не видел…

Молодёжь с неподдельным интересом наблюдает за словесной пикировкой «стариков».

БОБКОВ

И ещё бы сто не увидел! Сидите тут, окопались… Министерство пропаганды и лжи!

МИТЯ

А чего тады приперси? Сидел бы у себя, на «Снегу», да и порошил бы… Дожидаючись, пока от собственного бесконечного злодейства загнется кровавый Мордор.

БОБКОВ

И сидел бы! Мне, в отличие от тебя, некогда молодым байки травить: про старые добрые времена, про журналистское братство да фронтовую любовь… Мы — работаем! Хоть кто-то должен в этой стране людям правду говорить?!

МИТЯ

Ясен пень! Потому и интересуюсь: чего припёрся-то? Не дай бог, без тебя правда загнется. Как мы тогда, сирые, без вас обоих?

Бобков меняет интонацию — ему надоело гонять мяч на этом словесном поле, где Митя всё равно его переиграет.

БОБКОВ (Ворчливо.)