Fronto-temporal dementia

Ужас войны вошёл и в её жизнь. Она прислушивалась к шагам на лестнице, с замиранием сердца входила в подъезд и обмирая от страха приближалась к почтовому ящику. Но писем не было. Смотрела новости, но как только начинались сводки оттуда, выключала телевизор и падала в подушку. Так и засыпала. Звонила в военкомат и дежурный всегда отвечал одно и то же: ваш сын проходит службу на Северном Кавказе, с ним всё в порядке. Немного отвлекалась на работе, заменяя и подменяя работниц, лишь бы только не сидеть в квартире, одной, в ожидании.

Был как раз тот день, в мае, никого не надо было подменять, и она была дома. Зазвонил телефон. Она долго не брала трубку, надеясь, что звонок оборвётся. Но звонок повторялся и повторялся, и повторялся, и она взяла трубку — Алло.

— Алло, Ирина Алексеевна?

— Да.

— Свиридова?

— Да.

— Дежурный, лейтенант Акимов, я по поводу вашего сына.

Она медленно оседала на пол — Что с ним?

— Сейчас уже всё нормально, он был ранен, тяжело, но сейчас пошёл на поправку. Алло, вы слышите?

— Да, да, где он?

— В Ростовском госпитале. Его демобилизовали по ранению, вы можете приехать и забрать сына домой. В госпитале вам в помощь дадут двух санитаров, для доставки сына домой. Расходы на проезд оплатит Министерство Обороны. Можете оформить билеты через военкомат, но это будет долго, либо можете купить билеты и потом прийти с ними в военкомат.

* * *

Всё было как в тумане. Поездка в Ростов. Поездка назад. Она была благодарна двум мальчишкам, санитарам; без них, не смогла бы справится.

Но всё позади и сын, хоть и в бинтах, но в сознании и дома.

Перед нею не стояла проблема, как обращаться с сыном; вызывать медсестру или сиделку, нет, она сразу решила, всё будет делать сама: ходить за ним, менять бинты и обрабатывать раны, мыть его.

Она оформила очередной отпуск и с отгулами вышло 36 дней.

Первую неделю было сложно с туалетом: пописать было просто, она помогала ему сесть и держала ковшик, поддерживая и направляя член, чтобы не разбрызгивалась моча. Он сам ей сказал, что нужно оттягивать крайнюю плоть и тогда струя мочи не будет разбрызгиваться. Чтобы покакать, она помогала ему встать на колени и ставила тазик между ног.

Ей не было противно, ей не было стыдно: — С какой стати- говорила она, сама себе — я обихаживала сына, когда он был грудным и беспомощным, ну и что с того, что он вырос? Для матери, её сын остаётся ребёнком, даже если у него есть внуки.

Первый раз она мыла его прямо в кровати: протирала полотенцем, смачивая в горячей воде из тазика.

Второй раз помыла уже в ванне под душем: Олег сидел в ванне, а Ира намыливала его и поливала из лейки.

На второй неделе она, придя из магазина, сказала: — Встретила твою учительницу, классную вашу в десятом. Спрашивала про тебя — Ира помолчала и добавила- прощения просила, я правда так и не поняла за что?

На лицо Олега набежала тень, но он быстро справился с собой — Мне тоже непонятно, за что.

— Ну и ладно. Я взяла вина, когда сможешь ходить самостоятельно, мы выпьем с тобой за твоё возвращение и выздоровление. Пойду ужин приготовлю.

Ночью Олег лежал без сна: одни воспоминания вытеснялись другими и, сам не заметив, как, он стал поглаживать член, перед внутренним взором встала учителка, и он стал дрочить, представляя её. Он задышал, когда изливалась сперма.

Ира спала, но прерывистое дыхание Олега услышала, встала и, не включая свет, подошла к кровати сына.

Он изливал, закрыв от наслаждения глаза, а она, увидев, как брызжет сперма, подумала: "Надо будет постирать постельное завтра".

В это мгновение он увидел её, дёрнулся, пытаясь подтянуть одеяло, но передумал.

Накопившаяся злость там, здесь трансформировалась в похоть, истекая спермой, а подсознание, извращённая вещь в себе, подсунуло образ другой женщины, другой Иры.

Та была где-то там — эта была рядом. Та была большая — эта маленькая, но, по сравнению с красотой этой, та выглядела дурнушкой.

— Принеси полотенце.

Она принесла полотенце и стала вытирать, обтирая член и промокая простынь. Она была в ночнушке, Олег лежал голый.

— Ты же целовала меня, когда я был маленький, целовала везде..

— Да.

— Ну, поцелуй.

Ира наклонилась к его лицу.

— Нет, я имел ввиду там и там — он взял её руку и коснулся ею члена и ягодиц.

— Олег — она потянула руку, но он удержал.

— Ира, поцелуй, я хочу, чтобы ты поцеловала.

Ира застыла, не вполне понимая, что происходит. Нет — она не испугалась и даже и не видела ничего предосудительного или постыдного в его просьбе. Но всё было неожиданно и сделать это, подчинившись просьбе сына, мешал какой-то барьер внутри, препятствие или запрет, или табу, через которое нужно было перешагнуть.

— Ира, целуй, я скажу за что она — его голос дрогнул — просила прощения. Я, тогда, из-за неё… - он не смог договорить, горло перехватил спазм, как будто на шее затягивалась петля.

Перед её глазами, словно кадры киноплёнки, замелькали сцены того жуткого дня, холодный ужас заползал в душу, она наклонилась и, поддерживая пальчиками член сына, чмокнула в головку.

Глава пятая. Инцест

Он не называл её мамой, матерью.