Фронт без линии фронта

комендант разглядывал идущего с ним офицера. "Должно быть, из "СД" или из

абвера". Красивое волевое лицо, скандинавский орлиный нос, стройная фигура

спортсмена. Тип настоящего арийца. На вид лет тридцать --тридцать пять. В

серых глазах его комендант увидел острую тревогу.

-- Вы кого-то ищете, господин обер-лейтенант? -- наконец спросил он, не

сумев подавить любопытства.

Серые глаза в упор взглянули на коменданта.

-- Да, исчез родственник одного очень важного лица. Очень важного! --

добавил обер-лейтенант.

Сказано это было таким тоном, что у коменданта похолодела спина.

Кондуктор четвертого вагона оказался невысоким плотным старичком со

старомодными седыми усами, торчавшими в стороны пиками.

-- В пятом купе? -- переспросил он. -- В пятом купе... -- кондуктор

потрогал свои усы. -- У меня отличная память, несмотря на возраст. В пятом

купе... Это где ехал высокий черный капитан? Я хорошо помню, он никуда не

выходил от самого Дрездена. А с ним двое штатских. Постойте... одного из

этих штатских ранило прямо на насыпи, это пожилой господин в клетчатом

пальто, его отправили в госпиталь с первой партией.

-- А капитан? -- спросил Либель.

-- Капитан, по-моему, он... нет, я боюсь сказать вам точно, ведь в тот

момент, вы сами понимаете... Я не помню, куда делся капитан. Но мне кажется,

он не был ранен и уехал на попутной машине.

Либель поблагодарил старика. При содействии коменданта Либелю нетрудно

было выяснить, куда направлена первая партия раненых.

По дороге от станции к Берлину он снова остановился у поста

фольксштурма. Поговорив с фельдфебелем, обер-лейтенант выяснил, что у того

записаны номера всех машин, прошедших через пост к Берлину. Либель похвалил

его и списал номера машин, прошедших от станции Зоссен за полчаса от

двенадцати до двенадцати тридцати. Интуиция разведчика подсказала ему, что

такой список может пригодиться. Искать так искать, по всем правилам.

Через полчаса Либель уже сидел в госпитале у постели пожилого

господина, о котором говорил кондуктор:

-- Да, конечно, я помню офицера, -- сказал раненый, -- он был молчалив.

Но я хорошо помню его лицо.

-- А что произошло во время бомбежки? Видите ли, капитан--мой

родственник, я должен был встретить его...

-- Вы знаете, как только начался налет, я совершенно не помню, как

очутился на насыпи. Потом эта нога, я упал. А капитан, мне кажется, побежал

дальше. Боюсь утверждать, но мне помнится, он уехал на грузовом автомобиле.

Хорошо помню, что в сторону Берлина.

-- Номер или цвет машины вы не запомнили? --спросил Либель, доставая

блокнот.

-- Ну что вы, господин обер-лейтенант! До того ли мне было? Впрочем, вы

можете спросить поточнее у моего соседа по купе господина Гарднера, он ведь

не был ранен. Я дам вам его телефон. Это мой хороший знакомый.

Еще через полчаса Либель был уже на другом конце Берлина, в районе

Карлсхорст, основательно потрепанном бомбардировками. Среди разбитых

кварталов он с трудом отыскал дом, в котором жил знакомый господина в

клетчатом пальто. Он отсиживался в бомбоубежище под домом. Это был высокий

краснолицый здоровяк с большими голубыми глазами навыкате. "Ну, уж ты-то

испугался больше всех", -- подумал Либель и, взяв здоровяка под руку,

сказал:

-- Я к вам по чрезвычайному делу, господин...

-- Гарднер, -- рявкнул краснолицый.

-- Видите ли, мне нужно выяснить некоторые обстоятельства этой ужасной

катастрофы. Мне рекомендовали вас как человека с большим самообладанием.

Другие совсем растерялись от страха.

-- К вашим услугам, -- господин Гарднер еще больше выкатил глаза.

-- С вами в купе ехал офицер, капитан.

-- Совершенно верно.

-- Когда началась бомбежка и вы выходили из купе, капитан был впереди

вас?

-- Отлично это помню, я в тот момент нисколько не растерялся.

-- А затем, у меня есть сведения, что капитан выбежал на шоссе и уехал

к Берлину на попутной машине...

-- Точно так! -- Гарднер убежденно закивал голо-вой. -- Он еще помахал

мне рукой.

-- Вы готовы, если понадобится, подтвердить это?

-- Ну, разумеется! Хоть под присягой. Я, знаете ли, в тот момент

пожалел, что у меня в руках не было оружия, я непременно сбил бы этот

самолет, он шел совсем низко. Честно говоря, если бы не настояли

родственники, я никогда не спустился бы в бомбоубежище. А вот однажды...

Либелю пришлось еще с четверть часа слушать рассказ о "подвигах"

господина с голубыми глазами. Наконец он вежливо перебил его:

-- Простите, господин Гарднер, но меня ждут дела. Я непременно заеду к

вам еще разок.

Было ровно семнадцать часов, когда Карл Либель вошел в уцелевшую на

углу аптеку и снял телефонную трубку. Каким-то чудом телефон среди развалин

еще действовал.

-- Господин подполковник, я напал на след. Как с фотографией или

приметами?.. Ах, вот оно что! Ну, будем надеяться. Слушаюсь.

Не торопясь, он вышел из аптеки. Серый фургон ожидал его за углом.

Либель сел в кабину, включил зажигание и задумался. Итак, уже пять часов,