Фритьоф Нансен

Но Нансен все же решил сообщить Ленину о результатах своего обращения к «сильным мира сего». Это было нелегко: почтамты отказывались принимать телеграммы в Россию, курьеры боялись туда ехать через линии фронтов. Наконец, с большим опозданием, немецкая радиостанция «Науен» передала письмо Нансена в Москву.

Ответ народного комиссара по иностранным делам Георгия Чичерина был получен также по радио. «Позвольте мне от имени Российского Советского Правительства передать Вам нашу глубочайшую благодарность за проявляемое Вами горячее участие в благосостоянии русского народа, — писал Чичерин. — Правительство… принимая во внимание всеобщее уважение, которым Вы окружены, будет особенно радо вступить с вами в сношения в целях проведения в жизнь Вашего плана помощи… Мы, разумеется, покроем все расходы этого предприятия и стоимость съестных припасов и можем уплатить, если Вы пожелаете, русскими товарами».

Чичерин сообщал о готовности России к мирным переговорам и в заключение предлагал назначить время и место для встречи с Нансеном советских делегатов.

Нансен поспешил сообщить об этой радиограмме «большой четверке». Но интервентов теперь меньше всего устраивали переговоры о мире или мирная передышка в России: белый генерал Юденич наступал на Петроград, Черчилль возвестил о «походе четырнадцати держав» против красных.

…Позднее Владимир Ильич Ленин, напоминая о многих мирных советских предложениях, сделанных разным путем, в том числе и через Нансена, сказал, что правительства стран Антанты, скрывая от народа правду, побоялись полностью напечатать эти документы.

Нансен действовал, как гуманист. «Большая четверка» попыталась сделать его орудием своей политики.

У большевиков

В «Пульхегду» пришла телеграмма Совета Лиги наций, предлагающая доктору Нансену взяться за человеколюбивое дело — возглавить комиссию, которая должна помочь военнопленным всех воевавших стран вернуться по домам.

Нансен отказался: у него был последний долг перед без вести пропавшим на «Геркулесе» Александром Кучиным — обработка наблюдений, сделанных молодым русским в Антарктике; теперь как раз удалось выкроить время.

Но следом за телеграммой в «Пульхегду» приехал секретарь Лиги наций Ноэль-Беккер. Ему поручили уговорить Нансена. Ноэль-Беккер уверял, чго, занявшись делами военнопленных, Нансен совершит подвиг, равный плаванию «Фрама». А ведь важно только начать дело. Это отнимет месяц, два, ну, самое большее три…

— Мне пятьдесят девять лет, и я не легковерен… — усмехнулся Нансен, — Кстати, о каком количестве пленных идет речь?

Гость замялся:

— Видите ли… Этого точно никто не знает!

— Где они находятся?

— Об этом, к сожалению, еще нет сведений.

— Каким же способом вы предполагаете вернуть их на родину?

— Гм… Пока мы еще не думали над этим.

— Вот как! А на какие средства вы намерены организовать их перевозку?

— Видимо, придется где-то искать деньги.

— Хорошо, но, по крайней мере, советские власти согласны на обмен пленными?

— Я думаю, что… Но мы их еще не спрашивали.

Нансен крупными шагами ходил по комнате, насмешливо поглядывая из-под седых бровей на посланца. Тот понял, что дело выиграно: Нансен заинтересован необыкновенной трудностью и сложностью задачи.

Через некоторое время разнеслась сенсационная новость: Фрнтьоф Нансен поехал договариваться с большевиками.

Перед поездкой ему советовали быть твердым и непреклонным. Эти комиссары в кожаных куртках и с маузерами на боку признают только грубую силу. Нечего с ними церемониться, удар кулаком по столу действует на них лучше любых разумных доводов!

Нансена принял народный комиссар иностранных дел Георгий Чичерин.

Не было ни куртки, ни маузера. Человек в самом обыкновенном костюме, со свободными манерами усадил гостя в кресло. Извинившись, что он не владеет норвежским, Чичерин предложил гостю на выбор любой из трех языков: английский, французский, немецкий.

Удивленный Нансен выбрал английский. Чичерин спросил, как норвежец чувствует себя после утомительной дороги. Гость поблагодарил и, в свою очередь, осведомился, где господин комиссар так хорошо овладел английским. Оказалось, в Лондоне.

Через несколько минут Нансен понял, что перед ним блестяще образованный человек. Чичерин, оказывается, жил в эмиграции во многих городах Европы. Он упомянул, что в свое время был увлечен мужественной книгой о путешествии на «Фраме».

Нансену хотелось спросить, каким образом его собеседник стал народным комиссаром (после он узнал, что Чичерин — родовитый русский аристократ, с молодых лет примкнувший к революции). Но пора было переходить к сути дела. Итак, по уполномочию Совета Лиги наций, он хотел бы…

— Простите, — перебил его народный комиссар. — Совет Лиги наций не признает нас, и мы не признаем его. Я, к сожалению, не могу считать ваши полномочия достаточными для ведения переговоров.

Нансен поднялся во весь рост:

— В таком случае, я немедленно уезжаю. Вся ответственность за последствия падет на ваше правительство.

— Паровоз к вашему вагону будет подан через два часа, — тоже встав, спокойно сказал Чичерин.