Фредерик Жолио-Кюри

Делом жизни Марии Кюри был Институт радия в Париже. Еще при жизни Пьера они вместе добивались создания надлежащей радиевой лаборатории. Но лишь через три года после его трагической гибели, в 1909 году, Парижский университет и Пастеровский институт приняли совместное решение о создании Института радия. Институт должен состоять из лаборатории Кюри для физических и химических исследований радиоактивности и лаборатории Пастера для исследований медицинских и биологических. Первую лабораторию возглавит мадам Кюри, вторую — крупный ученый-медик, специалист по радиотерапии Клод Рего. Началась постройка специального здания Института радия.

Строительство длилось более трех лет. Мария Кюри входила во все мелочи, спорила с архитекторами, придирчиво проверяла ход их работы, сама сажала деревья и цветы. Комнаты должны быть светлыми, веселыми; надо, чтобы здесь было приятно работать, требовала она. Она полагала, что этот институт будет лучшим памятником Пьеру Кюри, и хотела «создать когда-либо в его память достойную его лабораторию, которой он сам никогда не имел, но которая помогала бы другим развить его идеи».

Стены Института радия росли, были подведены под крышу. Мария Кюри и ее сотрудники начали понемногу переносить приборы в новые помещения будущей лаборатории Кюри, покидая тесные комнатки на улице Кювье. Веселый гул наполнил новые лаборатории, и мадам Кюри, оживленная, помолодевшая, следила за установкой приборов, давала советы и указания, приступала к продолжению измерений и наблюдений. В широко раскрытые окна нового Института радия щедро лились лучи июльского солнца.

Это был июль 1914 года.

«Если война не грянет, я выеду к вам в понедельник», — писала Мария Кюри 1 августа 1914 года своим дочерям, проводившим лето в Бретани.

Война грянула.

Институт радия опустел: все работники лаборатории Кюри ушли на фронт. Еще никогда не было такой пустоты и одиночества вокруг мадам Кюри. Одна она старалась закончить перевозку и установку оборудования, брошенного в беспорядке. Ей помогал только служитель, не взятый в армию из-за больного сердца. А через несколько дней в покинутой лаборатории появилась помощница.

Шестнадцатилетняя девочка, еще не кончившая школу, переносила и перевозила приборы, устанавливала их на новом месте, разбирала картотеки и коллекции минералов. Она работала точно и быстро, как будто давно привыкла к лаборатории. И, глядя на ее уверенные движения, Мария Кюри как-то неожиданно для себя поняла: она уже не одна, есть верный помощник, продолжатель дела ее и Пьера — их старшая дочь Ирен.

ИРЕН КЮРИ

Ирен родилась 12 сентября 1897 года. Несколькими месяцами позже ее родители сообщили во Французской Академии наук о сделанном ими открытии радия. Ей было восемь лет, когда погиб отец. Ее воспитателями были мать и дед.

Отец Пьера Кюри врач Эжен Кюри был человек выдающихся способностей и редкой душевной чистоты. Еще будучи студентом, он участвовал в революции 1848 года, и правительство республики наградило его почетной медалью «За достойное и храброе поведение при уходе за ранеными». Он и сам был ранен во время революционных боев. Позже, во время холерной эпидемии, он остался как единственный врач в одном из кварталов Парижа, из которого бежали все другие врачи, и самоотверженно ухаживал за больными, пока не кончилась эпидемия.

Сам Пьер Кюри хорошо помнил и рассказывал дочери, как во время Парижской коммуны отец превратил их квартиру в медицинский пункт и оба его сына — старший Жак и младший Пьер, — еще мальчики, участвовали с отцом в вылазках за ранеными на баррикады.

Доктор Эжен Кюри смолоду мечтал о научной деятельности, но забота о семье, отсутствие средств вынудили его остаться практикующим врачом. Он на всю жизнь сохранил любовь к науке.

Этот высокий голубоглазый старик, широко образованный и остроумный, атеист, антиклерикал и республиканец, стал заботливым и нежным наставником для осиротевшей Ирен.

Внучка была похожа на отца — медлительная, нелюдимая, замкнутая. Дед был товарищем ее детских игр и первым учителем. Он воспитывал в ней духовную уравновешенность и оптимизм, непререкаемую любовь к реальности, учил ее любить природу и вместе с ней восхищался Гюго и Киплингом.

Мужественный старик поддерживал бодрость и в Марии Кюри, не допускал, чтобы уныние и тоска овладевали ею и омрачили детство внучек.

Мать тоже умно и внимательно руководила воспитанием дочерей, развивала я направляла в девочках стремление к знанию, любовь к труду. Вместе с дочерьми Мария Кюри предпринимала дальние экскурсии на велосипеде, учила их плавать, грести, ездить верхом, ходить на лыжах, брала с собой в походы по горам, поощряла в них смелость и решительность.

Мария Кюри хотела дать дочерям наилучшее образование, по казенная школа претила ей. Она хотела избавить Ирен от муштры и зубрежки, от бесплодных часов сидения в душном классе. «Иной раз у меня создается впечатление, что детей лучше топить, чем заключать в современные школы», — писала она в письме к сестре.