Фрау Волле и аромат шоколада

Предчувствуя недоброе, мы метались по квартире, как тигры в клетке, и то и дело выглядывали в окно. Мы ждали маму. Секунда утекала за секундой. Я поминутно смотрела на часы в кухне, но стрелки словно застыли на месте.

– А вдруг она симпатичная? – пробормотал Мориц. – Может, даже супермодель.

– Ага, или инопланетянка, – съязвила я, постучав себе пальцем по лбу.

– И разрешит нам телик смотреть, – не унимался Мориц. – А может, она маме ещё и не понравится…

– Только если окажется инопланетянкой-супермоделью.

– Это вряд ли, – вздохнул Мориц.

И я тоже так считала.

Наконец мы услышали, как звякнули мамины ключи, и, словно по команде, раскрыли тетрадки.

Неудача

– Дети, я дома! – крикнула с порога мама. – Есть тут кто? – Она поднялась по лестнице. – Где же вы?

Мама распахнула дверь детской. Щёки её пылали, глаза блестели. Мы уткнулись в тетрадки.

– Ну-ка догадайтесь, кто сейчас к нам придёт? – прощебетала мама.

Мы сразу поняли: надвигается катастрофа.

– Няня, – прошептал Мориц.

– Верно, – рассмеялась мама. – Вот увидите: она вам понравится.

– А имя у неё есть? – спросила я.

– Естественно! Но пока я вам не скажу. Пусть будет сюрприз. Я вас позову, когда она придёт.

Из нашего окна был виден кусочек улицы. Мы прижались носами к стеклу. Фрау Тоцци, которая жила в Ястребином переулке, выгуливала свою жирную таксу. Вот она подошла к нашей двери. Мы с Морицем затаили дыхание.

– Уходи. Пожалуйста, иди дальше! – прошептала я.

Пёс задрал лапу и пописал на фонарный столб. Фрау Тоцци потянула его за собой.

– Уф, пронесло, – сказал Мориц.

Потом мы увидели Зое Зоденкамп. Они с мамой садились в машину. Зое подняла голову и махнула нам, а мы помахали ей в ответ. Следующим из-за поворота показался господин Полинг, бывший хозяин обувного магазина на Ратушной площади. Сегодня на нём была светлая соломенная шляпа. Он ходил, немного подволакивая левую ногу, и брызгал слюной, когда говорил, поэтому мы старались обходить его стороной.

Тут как раз фрау Веренбольд выкатила на край тротуара свой мусорный контейнер. Господин Полинг попытался завести с ней беседу, но она не остановилась. Лишь махнула рукой, словно отгоняя надоедливых мух, и покачала головой. А потом дверь за ней захлопнулась.

После этого долго ничего не происходило. Катастрофа не спешила.

Мориц снова уселся за стол.

– Сделаю пока домашку, – пробормотал он и выудил из портфеля учебник по математике.

Я плюхнулась на кровать и приготовилась к худшему. Вот если бы папа был здесь, нам бы никакая няня не понадобилась!

– Детям надо доверять, – сказал он с улыбкой в тот день, когда я забралась на каштан.

Под деревом, разинув рот, стояла фрау Шнемилх, смотрела на меня во все глаза и повторяла:

– Надо же что-то делать! Надо вызвать пожарных!

Это случилось на дне рождения Себастиана Шнемилха. Мы играли в «холодно – горячо», и мне достался утешительный приз – какой-то дурацкий ластик. Поэтому, когда стали играть в прятки, я решила взять реванш. У того дерева была шероховатая кора и полным-полно сучков и веток, так что взобраться на него оказалось парой пустяков. Сверху мне видно было полгорода. Я уселась, прислонившись спиной к толстой ветке. Лицо обдувал прохладный ветерок. Подо мной было голубиное гнездо. Голубица сидела в нём, не шевелясь. Солнечные зайчики плясали на листьях.

Себастиан и другие дети проискали меня битый час.

– Мерле, Мерле, где ты? – звали они.

А я не отвечала. Постепенно голоса стали звучать всё тише.

Здорово было сидеть так высоко-высоко над миром и знать: первый приз у тебя в кармане! Тебя никогда не найдут.

В конце концов фрау Шнемилх позвала на помощь папу.

– Мерле, детка, пискни разочек! – окликнул он меня.

Это были папины волшебные слова.

В ответ я загукала словно голубь, только погромче. И папа сразу меня нашёл.

– Ах, что же делать? Ребёнок может шею сломать! Надо немедленно вызывать пожарных! – запричитала фрау Шнемилх, всплеснув руками.

Но папу её слова только насмешили.

– Детям надо доверять, – сказал он, улыбаясь, а потом сделал строгое лицо и рявкнул: – Живо слезай, Мерле Нойман, поняла?

Нет, будь папа с нами, о няне и речи бы не шло, это точно.

Таинственные глаза

Ясное дело, мы проморгали тот момент, когда она появилась на нашей улице.

Мы вздрогнули от маминого крика, когда она позвала нас:

– Мерле, Мориц! Подойдите сюда, пожалуйста.

Я останавливалась на каждой ступеньке. Мориц, словно улитка, полз за мной следом.

Мама стояла в дверях кухни. Она махнула нам, приглашая войти.

– Ну же, идите сюда!

Я почувствовала, как сердце ушло в пятки. Замерла, схватила Морица за плечи и, прежде чем войти в кухню, выставила его перед собой как щит.

Гостья сидела за большим кухонным столом на папином стуле. Держа ложечку костлявой рукой, она размешивала сахар в чае.

У неё были тонкие губы, зелёные, как трава, глаза, а на кончике носа – очки в тонкой золотой оправе.

С краю к столу была прислонена чёрная трость с серебряной ручкой.

Мы всё могли предположить, но только не это.

Её-то мы знали.

И сразу поняли, кто она.