Француз

Вдруг сверху раздался страшный скрежет. Последовавший за ним гул стал нарастать. Солдаты бросились из подвала, но было уже слишком поздно. Огромное бревно, доселе поддерживавшее каркас, осело и с треском обрушилось, придавив Роберто.

Начался хаос. Командир пытался помочь своим солдатам, но выбраться смог только Энцо. Машинально прихватив экспроприированные Матерацци гравюры, он пулей выскочил из особняка и уже на улице заметил, что крыша здания начисто выгорела. Огонь повредил несущие опоры, и дом стал рассыпаться на глазах.

Глава вторая

Жарким июльским днем, когда центр Москвы больше всего напоминает европейскую столицу или Нью-Йорк, а многие местные жители покидают город и на дорогах, если только никому не приходит в голову заново перекладывать тротуары, время от времени бывает вполне свободно, на первом этаже одного из лучших кафе города беседовали двое – москвич Антон Ушаков и француз по имени Жерар. С первого взгляда можно было определить их принадлежность к одному кругу и приблизительно к одному и тому же поколению. Одеты собеседники были так, как нынче одеваются все мужчины среднего возраста от Санкт-Петербурга до Сан-Франциско – джинсы, пиджаки, рубашки. Оба говорили на английском языке, но каждый со своим специфическим акцентом.

Кафе, названное в честь величайшего русского поэта и расположенное на Тверском бульваре в Москве, имеет репутацию одного из лучших заведений города. Сюда принято водить иностранных гостей, деловых партнеров, которые искренне восторгаются стилем и изяществом интерьеров, богатой библиотекой и, разумеется, вкусными, хотя и очень дорогими, блюдами. Впрочем, большая их часть стоит того, чтобы переплачивать, считал Антон.

Очевидный бонус – отменная сноровка обслуживающего персонала. Нередко новичка, впервые оказавшегося в кафе, поражает откровение о происхождении самого особняка, приютившего столь яркую составляющую кулинарной репутации древней русской столицы. Именно тот факт, что этот особняк – искуснейшая копия, а не историческое здание, отчего-то вызывает восторг и неподдельное удивление образованного иностранца.

– Никогда еще не пробовал ничего подобного, – признался Жерар, вытирая салфеткой руки и отставляя в сторону тарелку, на которой недавно была подана «завороженная» стерлядка. – Даже у нас в Лионе.

– А у вас в Лионе подают такую рыбу? – с улыбкой поинтересовался Антон.

– У нас в Лионе очень много чего есть, – ответил Жерар. – Но такую рыбу точно нигде не найти. Not even in Lyon[1]. Чисто русская вещь. Но в разнообразии я нахожу очарование этой жизни, – философски произнес француз.

– А я – в тайнах. Но особенно в их разгадывании. Вы ведь поэтому искали со мной встречи? Мой друг Ральф сказал, у вас для меня интересное дело. Он отчего-то считает, что я могу захиреть от размеренной жизни. Возможно, он прав. Итак…

– Прямо сразу? Без водки? – Жерар надел на лицо маску удивления.

– А при чем здесь водка?

Не то чтобы Антон не знал, при чем здесь водка. Обычный, набивший оскомину дремучий стереотип. Если русский, то обязательно водка. Сколько ни обряжайся в европейское, ни заказывай в ресторанах приличное по качеству и цене вино, ты для них все равно «водочник», агрессор и манкурт, почем зря швыряющий налево и направо купюры, предварительно наверняка отмытые с помощью криминальных схем. А еще ты чуждый тип в тельняшке, балдеющий от цыган и при первом удобном случае непременно пускающийся вприсядку.

– Говорят, у вас, у русских, без водки дела не делаются.

– Это верно, но отчасти. Во-первых, подойдут и другие напитки, хоть абсент. Во-вторых, прежде чем дела пойдут, надо договориться. А уж потом… А вообще у нас еще говорят, что кур доят!

– Как это, кур доят?

– Такой рифмованный афоризм. Образный намек на то, что надо меньше верить стереотипам и всяким небылицам.

– Да я шучу, Антон, – воскликнул Жерар со смехом. – Примитивный французский юмор. Хотя я где-то читал, что русские как раз его понимают и любят. У вас даже Пьер Ришар считается гениальным актером, а Депардье вы сделали гражданином России. О’кей, мне тоже неохота морочить вам голову дипломатическим трепом, поэтому сразу переходим к сути вопроса. Прежде всего, имею честь сообщить вам, что этот ресторан принадлежит мне… – Жерар горделиво откинулся на стуле и в ожидании реакции уставился на собеседника.

Однако на Антона его заявление никакого эффекта не произвело. Даже несмотря на то, что фраза this restaurant belongs to me[2] прозвучала недвусмысленно и четко, он посчитал, что француз ошибся, ведь английский-то для него тоже не был родным языком. Именно поэтому Антон продолжал оставаться невозмутимым, а лишь только кивнул в ответ, из вежливости.

– Чертовски приятно иметь дело с человеком, умеющим слушать, – воскликнул француз с досадой. – Казалось бы, произносишь нечто из ряда вон выходящее, а собеседник не перебивает тебя, а терпеливо ждет объяснения. Мы с вами сработаемся.