Франт 4

— Неприятно? Бывает. Жизнь она вообще состоит из малоприятных событий, как правило. А особенно, если ты не закалён от них, а изнежен благоденствием, — попытался было в философию всё так же невидимый голос. Но вдруг изменил тему после того, как «сломленный» Ройзенг наконец отважился на действия, пусть у того ничего и не вышло. — Хе-хе, ты, лицемерный мой, я смотрю, уже воспользовался упущением всех опереточных злодеев, не способных отказать себе в удовольствии и, вместо того, чтобы взять да наверняка грохнуть противника, жаждущих предварительно поболтать, поделиться планами, поупиваться беспомощностью жертвы и собственной значимостью, ну и прочее. Так что ли? Вижу-вижу, так. Да вот только, Меркут, я тебя убивать-то и не собирался. Пока. А что-либо предпринять против меня ты уже не в силах, ведь так?

— Как? Я... тебя...

— Да, попробуй ещё разок. Нет? Никак? Не получается? Ну а ты как думал, дурачок? — рассмеялся голос откуда-то из пространства на потуги даже покрасневшего Ройзенга. — Я ж тебя, родной, разбудил не сразу, когда пришёл, а предварительно превратив в своего верного пса. Так что, раб, смирись со своей участью и прими тот факт, что до конца своих дней ты будешь куклой Алдуина.

— Мальчишка?

— Ну ты поумерь аппетиты-то, раб! Чтоб стать как Франт, тебе о-очень постараться придется, — возмутился голос из ниоткуда. — А пока ты побудешь у него на побегушках. Ну а там, лет через сто(задумчиво)... ладно, так и быть, через пятьдесят лет верной службы я сделаю тебя магистром, например. Про премии и поощрения за рвение я вообще молчу. Бессмертие в качестве соцпакета устроит?

— Он?

— А ты что, болван, думал, что мальчишка уже всё? На его место засобирался? Идиот! Не убил ты его этим своим призывом драконоборцев... О, вижу, ты не знал. И впрямь думал, что Франт мёртв? Что ж у тебя за сигнальщик-то такой криворукий был? Но не важно. Мальчишка чутка забухал со старыми приятелями демонами, ну и, когда его накрыло Армагеддоном, лыка не вязал, вот и сгорел. Шалопай, — с какой-то даже отеческой гордостью, хоть и довольно сварливо, сообщил голос откуда-то из пространства, чем окончательно смял волю и, видимо, похоронил какие-то надежды хозяина комнаты, но, увы, не положения. — Так я к чему всё это. Ты что же думал, я не смогу вернуть к жизни своего раба?

Демонический хохот!

— Да я и тебя, поганец, если захочу, то воскрешу после жуткой смерти по случаю твоего предательства, например, ну и в качестве наказания превращу, эм, да хоть в хромую шлюху из самого грязного притона, где ты, лапочка, всё так же продолжая ощущать себя мальчиком, будешь страдать лет так триста в роли вечной девочки, уж я позабочусь. Ты понял, раб? Не слышу!

— Да, — подавленно и без должного уважения отвечал судорожно ищущий выход из сложившейся ситуации мужчина.

— Ты не понял, раб, — прошипел голос, а Ройзенга всего охватила такая боль, что он едва не поседел.

— Д-да, я всё понял, Владыка, — спешно прохрипел никогда не страдавший тупым упрямством человек, с покорением скользкой воли которого, ещё придется повозиться, подбирая верный кнут. Ну и пряник, куда ж без него.

— А теперь подъем. Пойдем менять любимую наследницу её величества, — уже привычно прошелестел голос, всё также невидимого, как было заявлено, дракона. — Ну а по дороге расскажешь мне: откуда пословицы знаешь.

Глава 16

ГЛАВА 16

Несколькими днями спустя, в столичной резиденции Синего Дома.

— Что ты наделала, Клемен? Как ты могла? — влетела в кабинет, где её давно уже дожидалась вся искусавшая губы дочь, и принялась метать молнии красивая зеленоглазая особа с золотистыми локонами и в богато украшенном, воздушном голубом платье.

— Я не понимаю, ма...

— Не притворяйся! — не дала закончить, как бы та ни бодрилась, но бледной голубоволосой красавице её строгая родительница. А по совместительству и глава Синего Дома, её светлость княгиня Синегорская, которая только что примчала из Синеграда, дабы пропесочить своё наломавшее дров чадо. — Это ведь ты слила всем Домам информацию о том, что Франт целитель. Что молчишь?

— Я... — так и не нашлась что ответить заламывающая сложенные за спиной руки, но так и не шелохнувшаяся в глазах собеседницы синеокая девушка с натёртыми красными глазами.